— Кончай ебать мне мозг! — заорала я на него. — Только взгляни на меня! Взгляни, что я с собой сделала, чтобы тебя остановить! Завязывай с этой брехнёй! Скажи мне правду!
«Давай же!», — мысленно добавила я.
Он уже с трудом сдерживал себя.
— Ты должен сказать мне правду.
— Потому что я ненавижу всё вокруг! — выпалил он. — Я ненавижу Анклав за их ложь и лицемерие. Ненавижу Тандерхед за его слюнтяйство и бесхребетность. Ненавижу поверхность за её дикость и апатию. Ненавижу прошлое за всё, что оно сделало с нами, и ненавижу будущее за всё, чего оно нас лишает. Ненавижу каждую каплю крови, что течёт в моих жилах. Но больше всего, Блекджек, я НЕНАВИЖУ…
И в этот момент я изо всех сил съездила ему креслом прямо по лицу. От мощного удара Лайтхувз пролетел через всю комнату и впечатался в одно из окон, едва не выдавив его наружу.
— Ты собирался сказать «тебя», верно? — спросила я, а затем рванула вперед, нацелив свой слегка увеличившийся в размерах и закованный в сталь рог прямо ему в грудь. Он успел выставить мне навстречу все четыре копыта и, поймав ими мою голову, отвёл удар в сторону. Я врезалась плечом ему в грудь, и мы вместе вылетели через окно наружу, где к нам, барахтающимся в воздухе, тут же устремились взгляды почти сотни киберпони, собравшихся внизу.
— Доктор Ок был прав, — произнесла я, паря… ну ладно, болтаясь в воздухе. — Инфантилизм и саморазрушение — взрывоопасная смесь.
Лайтхувз ткнул копытом в мою сторону.
— Пристрелите её! — Киберпони внизу продолжали молча наблюдать за нами. — Убейте её! Ещё пара минут, и это закончится! Всё закончится! — Никто в толпе даже не шелохнулся, и я сочувственно улыбнулась ему. — Что… что происходит? — недоумённо спросил он.
— Слюнтяйство и бесхребетность? — низким зловещим тоном произнесла в ответ одна из кобыл.
— Ты всё подстроил? — подхватил какой-то жеребец, направляя на Лайтхувза своё оружие. — Ты же говорил, что всё это ради свободы Тандерхеда.
Лайтхувз медленно обвёл взглядом толпу внизу.
— Как… как вы не понимаете. Это нужно сделать!
— Ты сказал мне, что это ради будущего моих детей, — подала голос ещё одна кобыла. — Почему?
Он оторвал взгляд от моря весьма рассерженных киберпони внизу и вопросительно посмотрел на меня. Я раскрыла панель на своей передней ноге и продемонстрировала ему радиопередатчик.
— Ты собирался покаяться миру в своих грехах? Что ж, ты только что это сделал.
Я бы не стала торопиться с выжиганием ему кьютимарки и объявлением его Дашитом. Он не заслуживал этого звания.
Киберпони находились в полном замешательстве. Теперь, когда выяснилась ложь о благородстве и необходимости их действий, до них начало доходить, чем они пожертвовали ради Лайтхувза. В толпе послышались крики отчаяния. Кто-то плакал, а кто-то просто застыл в прострации, отказываясь верить в происходящее.
Я посмотрела на Лайтхувза, этого пони, который потерял всё. Абсолютно всё. А затем обратилась к остальным:
— Вам нужно убираться отсюда. Летите к поверхности. Постарайтесь добраться до Коллегии. Возможно… возможно, там найдутся пони, способные вам помочь. Но здесь оставаться нельзя.
— Мы всё ещё можем разделаться с ним! — закричал кто-то.
— Давайте сдерём с него всю шкуру, что у него осталась! — подхватил другой.
Лайтхувз одарил меня взглядом, полным ненависти.
— Вы сделали свой выбор. И заслуживаете этого сполна. Команда: оборванные струны.
Внезапно все киберпони вокруг меня забились в судорогах и начали падать как подкошенные. Раздалось лишь несколько сдавленных криков, прежде чем все они оказались на полу, скребя копытами грудь с выражением муки на перекошенных лицах. Это очень напоминало то, что случилось с тем мусорщиком в Тенпони. Затем у бьющихся в агонии пони пошла ртом кровь. Раздалось несколько обречённых выстрелов, но уже буквально через несколько секунд всё было кончено. Произнеся всего три слова, он убил сотни своих сородичей. Отцы, матери, братья и сёстры… все они были теперь мертвы.
А затем воздух прочертила фиолетовая молния, которая ударила в Лайтхувза, швырнув его на фабричный пол прямиком в штабеля металлических труб.
— Монстр! Убийца! Я ведь верила тебе! — закричала Рейнбоу Дэш, обрушивая на него удары своих копыт. — А ты всех нас предал!
— Предательство — это вопрос точки зрения, — бросил Лайтхувз в ответ. — Что ж, если я вынужден заканчивать дело самостоятельно — так тому и быть!
Забив крыльями, он ринулся в контратаку, и оба пегаса превратились в два размытых пятна, мечущихся в замкнутом пространстве фабрики в неуловимо быстром воздушном бою.