— Мама не смогла, потому что…
— Только не говори мне, что она тоже умерла. Я не поверю, что…
— Но это правда! Вскоре после того как ты уехал, бабушка заболела, а когда она умерла, мама впала в такое отчаяние, что недолго протянула, бедняжка.
— Боже! А что с отцом? Пожалуйста, Марина, он…
— Нет, Эмануэл, он жив. Но иногда я думаю, что было бы лучше, если бы он умер!
— Не говори так, Марина!
— Буду говорить! Ты просто не представляешь, как он переживал после смерти бабушки и мамы! Его поместили в психиатрическую больницу в Парангабе. Мы сейчас будем проезжать мимо.
— Бедный отец. Ему не везло всю жизнь! А Жоана? Почему моя сестра не приехала встречать меня?
— Не смогла, Эмануэл!
— Почему? Неужели и Жоана тоже мертва?
— Лучше бы она была мертвой!
— Мертвой? Марина, пожалуйста, не будь такой жестокой! Что, черт возьми, может быть хуже смерти?
— Легкая жизнь, Эмануэл!
— Легкая жизнь?
— Да, быть шлюхой!
— Марина, пожалуйста, успокойся! Так невозможно разговаривать. Только не надо кричать. Успокойся!
— Успокоиться? Ты приехал богатым, в пиджаке по последней моде, набитый деньгами, прилетел на самолете, весь такой шикарный и спрашиваешь меня, почему тебя не встретили в аэропорту! А потом еще говоришь: успокойся, успокойся…
— Я вовсе не хотел сказать, что меня должны были встречать, Марина! И я не виноват в том, что случилось! Я только спросил о людях, которые мне дороги… Ну, ладно, а Лауру? Могу я, по крайней мере, спросить о своих друзьях?
— Лауру? Конечно, можешь! Он тоже уехал в Сан-Паулу, через несколько месяцев после тебя. Здесь не было работы, и он уехал. Я слышала, что он написал родственникам, что решил уйти в монастырь. Наверное, стал священником.
— Что? Лауру — священник? Странная штука жизнь! Он мечтал стать поэтом… А Май-да-Луа? Что с ним, Марина?
— Даже не называй при мне имени этого подлеца, этой сволочи…
— Зачем же так, Марина? Он мой друг. Мы практически вместе выросли.
— Друзья? У тебя все друзья, верно? Если бы он был твоим другом, то был бы и нашим, и не сделал бы того, что сделал с Жоаной…
— А что он сделал с Жоаной?
— Обесчестил бедняжку, а потом не захотел жениться и вообще ничего не хотел знать о ее жизни.
— Эмануэл, думаю, что дело было не так, как рассказывает Марина. Май-да-Луа и мой друг тоже и…
— Заткнись, Сайкала! Потому что в этих женских делах ты ничего не смыслишь, понял? Жоана — моя сестра, и все ее секреты мне прекрасно известны!
— Марина, я говорю не о Жоане. А о Май-да-Луа. Послушай, я тебе отвечу коротко и ясно: не стоит пенять на зеркало…
— Пожалуйста, хватит ссориться! И не надо, Марина, так обращаться с Сайкалой!
— Спасибо, Эмануэл!
— Жоана и моя сестра тоже! Но я не собираюсь вот так, без разбора, обвинять всех подряд! Всем нам так или иначе свойственно ошибаться. А что же все-таки произошло с Май-да-Луа? Тоже уехал в Сан-Паулу?
— Если бы этот подонок уехал! Но он не уехал! Он стал бандитом! Говорят даже, что он мафиози, убийца, откуда мне знать! Я же, Эмануэл, думаю так же, как и ты! Не надо больше ни говорить о нем, ни искать его, — ни за что! Говорят, — а люди не врут, не так ли? — что Май-да-Луа опасный, омерзительный тип, притворяется другом, а на самом деле…
— Не преувеличивай, Марина!
— Вон там, посмотри, Эмануэл, психбольница Парангабы, где находится папа. Он, бедный, настолько поглупел, что никого не узнает! Даже мы, дети, для него чужие. Например, ты говоришь ему: «Папа, это я, Эмануэл Сантарем!» А он смотрит на тебя, смеется и отходит, качая головой, как будто говоря «нет», и при этом потирает руки. Потом он останавливается и берет воображаемую метлу и, как будто находясь на площади, на которой проработал всю жизнь, начинает мести. И все это, не выходя из палаты! Бедняга, он сошел с ума мгновенно, Эмануэл.
— Значит, мы не заедем к нему в больницу?
— Если ты хочешь добавить еще и этого…
— Нет. Лучше не видеть! В другой раз, когда ему станет лучше…
— Эмануэл, а теперь, когда ты уже знаешь обо всем, что с нами произошло, не пора ли рассказать о своих похождениях на Юге? Как ты разбогател и почему решил вернуться?
— Конечно, Марина, но…
— Никаких «но», Эмануэл! Хоть я всего лишь твой друг, но тут согласен с Мариной!
— Хорошо, раз уж вы так хотите услышать мою историю, как-нибудь, когда у меня будет больше времени и сил… я расскажу все — все, ничего не скрою, — подробно, от начала и до конца…
Эпилог
После того как Эмануэл Сантарем закончил свою исповедь, Лауру Боавентура ничего не отважился ему сказать. Оба долго пребывали в молчании.