Графиня Орсиваль (которую под лиепаховской кровлей — кто знает почему — звали кузиной), урожденная де Лафонтен-Орсиваль, Дога-Ресса по линии жабокречских де Лафонтенов, была центром костаньевецкого общества. Эта семидесятилетняя дама выглядела всегда отлично, и ни один человек не дал бы ей больше пятидесяти. Когда-то ей принадлежали майораты Галгоце-старьянский, Сёллёшмоньоро-керечский и Шарга-шомловарский, она владела дворцами и поместьями в Жабокрече, Реснице и Грабаре, должна была получить по завещанию и замок Кишассонь-Фабараньский и Нижне-Варадинский, а теперь выброшенная на улицу истеричная, бездомная старуха ходила по званым обедам и, как с равными, вступала в разговоры с содержателем кафе Штейнером и сиделицей табачной лавки Региной. Но все же в глубине своей высокородной кишассонь-фабараньской души неизменно ощущала, как славный, вековой герб де Лафонтенов и Орсивалей начисто отгораживает ее от всего этого грязного простонародья.
Филипп, получив письмо из Нью-Орлеана, на которое следовало тотчас ответить (он еще год назад послал туда свои эскизы окон кафедрального собора, и вот теперь пришло сообщение, что эскизы приняты), немного запоздал на раут и подоспел как раз в тот момент, когда в саду разыгрывалась безобразная сцена.
Среди костаньевецких крестьян уже давно ходил слух, будто покойный старый граф Юксель-Гилленбанд-Краненштейг бродит по костаньевецкому замку, а в последнее время его видели и возле лиепаховской усадьбы. Яга, девятнадцатилетняя огородница, в прошлую ночь видела, как он прошел мимо Лиепаховой теплицы. По желанию графини Орсиваль девушку позвали, чтобы она рассказала, как было дело. Графиня чрезвычайно заинтересовалась этим явлением: старый граф приходился ей дядюшкой и ей ужасно хотелось услышать что-нибудь о загробных похождениях своего дражайшего родственника.
Филипп услышал гомерический хохот: общество от души смеялось над Ягой. Девушка стояла в окружении господ, вся красная от смущения, сбитая с толку, готовая вот-вот расплакаться от стыда и подсознательного чувства обиды. Уставившись в землю, она теребила передник и нервно повторяла, что знать ничего не знает, но графа видела, это точно, и ничего больше сказать не может, кроме того, что видела господина графа собственными глазами.
— Man müsste sie fragen, wo sie ihn gesehen hat? Sie soll uns genau angeben, wo sie ihn gesehen hat[24], — проверещала старая племянница покойного графа Гилленбанд-Краненштейга голосом издыхающего цыпленка.
Тасилло Пацак, племянник великого жупана и хозяина дома, отличный игрок в лаун-теннис, покоритель женских сердец, превосходный танцор и сторонник левых идей, исполнял в этой веселой комедии роль посредника между заикающимся и сконфуженным медиумом и высокочтимым обществом. Он стоял рядом с девушкой и держал ее за руку, чтобы ей было легче отвечать на вопросы.
— Пожалуйста, Яга, будьте умницей! Нам хотелось бы знать, где вы видели его светлость? Скажите, где это произошло? У теплицы, у капеллы, во дворе, на крыльце, где примерно?
Не зная, что ответить и не в состоянии привести никаких фактов, Яга повторила свое первое утверждение:
— Прошу покорно, милостивый государь, я собственными глазами видела его светлость, как вот сейчас вас, и ничего другого сказать не могу! Откуда мне знать, как надо глядеть на духов? Пусть о том ломают себе голову другие, кто поумней и попонятливей!
— Was sagt sie, ich verstehe kein einziges Wort[25], — снова раздался голос графини, а ее кадык точно живой запрыгал под черной бархатной лентой.
— Sie kann nicht wissen, sagt sie wie man Gespenster schaut! Sie hat den seligen Grafen gesehen, aber wie man Geister eigentlich schauen soll, für das sollen sich kümmern, die solche Sahen besser verstehen![26]
— Может, она смогла бы описать костюм покойного графа, — отозвалась стосемикилограммовая супруга общинного врача, зардевшись от радости, что и она участвует в этой забавной истории.
— Яга, послушайте меня, пожалуйста, вот этой госпоже хотелось бы, чтобы вы нам рассказали, как его светлость покойный граф был одет? — Его благородие Тасилло Пацак наклонился к Яге и прелюбезно ущипнул ее за подбородок.
— На них был длинный плащ с рукавами, красный, как зерно граната, — сказала Яга, неловко и смущенно обороняясь от навязчивого Пацака.
Графиня опять ничего не поняла.
— Ich verstehe sie kein Wort![27] — сказала она, точно глухая.
Писклявый голос старухи все больше действовал на девушку. Яга уже начинала чувствовать себя виноватой в том, что не знает немецкого языка.
24
Нужно спросить, где она его видела? Пусть она точно нам ответит, где она его видела
26
Она говорит, что не знает, как нужно смотреть на привидения! Она видела покойного графа, но как именно следует смотреть на призраки, о том пусть позаботятся те, кто понимает в этих вещах больше меня!