Толик скинул свои башмаки и прошел в комнату, а мы все еще стояли не в силах пошевелиться. Немая сцена, но сколь важна она была и как много от нее зависело. Первым опомнился я.
- Здравствуй. Вот я и вернулся. Как обещал. Не ждала?
Нина сделала ко мне несколько шагов, и я увидел, совсем ясно увидел, ее испитое лицо, небрежный макияж, дряблую кожу шеи...
Я подошел к ней ближе и обнял. В нос ударил запах перегара и дешевых духов. Она взяла меня за руку и повела в комнату, но не в ту, в которую пошел Толик, а напротив трельяжа за занавеской. Включила свет. В комнате стоял диванчик, кресло и столик между ними. На столе пепельница и пачка сигарет. Нина, молча, опустилась в кресло, а мне предложила сесть на диван.
- И где ж тебя носило столько лет? - спросила она, а сама прятала глаза и руки ее суетились - одна со спичками, другая с сигаретой. В соседней комнате опять застонала Аллегрова, но вскоре уже через минуту, ее сменил какой-то клоун из новых попсовых звезд.
- Нинок, а что с тобой? Мне помнится, ты не о такой жизни мечтала? И где твоя подруга Наташа? Где господа генералы?
- Вспомнил,- вздохнула Нина и наконец-то прикурила сигарету, глубоко затянулась. - Ты о себе расскажи.
- Я весь перед тобой и у меня все в порядке, а что случилось с тобой?
- А что со мной случилось? Живу, как все.
- В том-то и дело, что как все.
- А ты мудак, Владимир Андреевич! Пропал на три года, ни слуху, ни духу, а явился и спрашиваешь, что со мной?
- Нина! Нина! Мне помнится, я тебя в Москве не пустую оставил.
- За деньги отчет хочешь получить? Так вот твои деньги! - она развела руки. - Вот это все твои деньги.
Говорить с ней, я понял, было бесполезно. То ли хмель еще в ней бродила, то ли злость какая.
- Ладно. Оставим это. Один твой друг уже здесь, а второй оклемается и тоже подойдет, а про меня забудь.
Я встал и пошел к двери. Она кинулась ко мне. - Ты что уходишь?
- Нет. Я в ларек за пойлом.
- Не ври. Ведь уйдешь! Прости меня. Нам надо поговорить. Мне очень многое нужно тебе рассказать. Ну, прости меня.
Она стояла рядом со мной и обнимала меня за шею, уткнувшись головой в грудь.
- Это ты меня прости, что явился не вовремя. Но там. откуда я пришел, не было телеграфа, а письма идут на перекладных.
- Я знаю. Мне писала тетя. Но я не верила. Решила, что это твоя очередная мулька. Прости меня, дуру, и оставайся. Не уходи, а этих лоботрясов я сейчас выгоню.
- Не стоит. Они честно заработали этот кайф. Просто не говори при них обо мне. Мы с тобой не знакомы.
- Ты не уйдешь? - Нина подняла голову и с надеждой смотрела мне в глаза.
- Сегодня нет. А что все-таки с Наташей Зиминой?
- Она уже не Зимина, а Полежаева. И не генеральша. Пошла на понижение, но зато за бугром, а полковник Полежаев, ее муж, военный атташе посольства.
- Ай да Наташа! - воскликнул я. - А как же любовь? Она так любила Зимина.
- Никого она не любила. Это сука вообще любить не способна. На второй день после свадьбы она умудрилась подставить адьютанту своего мужа, стерва. А Зимина жалко - дурак, но мужик хороший.
В комнату вошел Толик.
- Ну, что вы здесь присохла? Водка киснет.
- Сгинь! - рявкнула Нина и тот исчез за занавеской, как его и не было.
- Где ты их нашел? - спросила она меня.
- Я искал тебя.
Нина чуть дольше задержала свой взгляд на мне, а потом сказала.
- За это я тебя и люблю, Володя. Ты, как колода карт - никогда не знаешь, какую вытащишь. И в какого короля ты играешь.
- Короли! Короли! Их всего на свете пять: я и четыре в колоде. Пошли к Толяну, а не то он завоет без водки.
На кухне Нина соорудила нехитрый ужин: килька в томате, сало, квашеная капуста, соленые огурцы. Из всех премудростей кулинарии на столе была жареная морковь с луком, на нее я и навалился. Толик оказался неплохим рассказчиком и весь вечер до полуночи развлекал нас житейскими байками - то ли правдой, а может и ложью.
- Я писал свою книгу всю жизнь. Потерял смеью, друзей, работу. И что?
Он уже пьяно на меня смотрел, говорил давно сам с собой, себя спрашивал и себе же отвечал. - И ничего. Я обошел всю Москву, но денег на тираж не нашел. Рукопись мог продать, а на тираж денег не нашел. Суки! Все суки! Что ждет нашу литературу? Ничего. Вся ее слава в прошлом, до 17-го года. На сытный желудок хорошей книги не напишешь. Эх, да вам-то не понять. Вас испортил соцреализм. Сытая жизнь и планы партии в светлое непогрешимое. А человек грешен по сути своей. Только кому это надо? Соцреализм? Что есть такое социалистический реализм? Отвечаю. Соцреализм - это евнух социализма. Толик еще плеснул себе в стакан и выпил сам, в одиночку. Он давно уже был один - никого не видел, никого не слышал.