Он положил на стл бумаги, обрамленный витиеватой рамкой.
- Эту сказку я уже слышал, а что нового вы можете мне сказать?
- Дорогой друг! Вы достаточно много пережили в своей жизни, возможно так много, что иному хватило бы на две. Не всегда ваши поступки отличались разумностью и тем более скромностью. Чаще вы поступали не по призванию, а по особому складу души, где решительно все подчинялось восторженному азарту, ослепительной уверенности, твердой убежденности в своей правоте. Я не хочу сейчас листать старинцы вашей жизни, остановлюсь на одной из многих.
Лысый сел в кресло и закурил. Его золотая зажигалка с драконом перекочевала из руки на стол и легла на благородное дерево столешеицы с глухим звуком бессилия.
- Как вы познакомились с Цандлером?
-С Цандлером? - переспросил я и меня охватил тот, уже забытый, восторженный азарт "Началось!"
- Это банальная история и, как во всякой банальности, в ней есть любовь, надежда и разлука.
- Люди вас знавшие, говорили о вашем умении много говорить и нечего не сказать, но меня сейчас интересует истина.
- Более бесполезной вещи, как истина, люди не придумали на этой земле. Быть может еще любовные письма с нежным "Целую" в конце. Такие поцелуи хороши лишь тем, что не передают инфекцию.
- Вернемся к Цандлеру.
- Это грустная история. Женщина меня, с ним прзнакомившая уже мертва. Логунова Зоя Николаевна. Она погибла.
- Наивная святая искренность! Вы хотите меня убедить в том что, совершенно не зная человека, доверили ему свое состояние. И деньги не малые. Хотелось бы мне вам поверить, но выне тот человек.
- Цандлер мертв. Каких либо путей к своим деньгамя не знаю. Все в прошлом.
- Мы поможем вам вернуть ваши деньги, а вы поможете нам.
В голосе Лысого звучала власть - медью, громко, но и звенели деньги. "Стоило столько пережить, чтобы вернуться на круги своя?"
- Меня не интересуют деньги, как мои и уж тем более ваши.
- Ты изменился,- вмешался Гур.
- Все живое в этом мире меняется: звери линяют, деревья сбрасывают листву, обнажая уродливый ствол, морская гладь, то кипит в урагане, а то затихает в покое. Так и я изменился во времени, но только я никогда не изменяю.
- У вас есть недвижимость заграницей? - вдруг спросил Лысый.
- Да! - воскликнул я - есть! Могила брата в Казахстане.
Мы смотрели, не отводя глаз, зрачок в зрачок, доуг на друга. Во мне кипела злость, и азарт сменился тупой ненавистью к добыче. "Если сейчас, сею секунду, ослабну, то шансов выйти отсюда у меня может не оказаться".
- Вам не страшно умереть?- спросил Лысый и посмотрел на Гура, а потом опять на меня долгим, мне хорошо знакомым, ментовским взглядом.
- Нет. Я одинокий, стареющий мужчина. Мне не страшно умереть. И если это вам угодно, господа, я готов хоть сейчас. От бенгальского огня ни света, ни тепла - один треск.
Лысый поднялся и подошел ко мне. Близко. Так близко, что я видел цвет его души.
- Благодарю вас за веру искренность, спасибо за сдержанность. Таким мне и виделся исход нашей встречи. С вашего разрешения с покину вас. А ваш друг отобедает с вами. Вам есть о чем поговорить. До встречи!
Он уходил по мягкому ковру, но былой самоуверенности в нем уже не было, как и не было во мне неприязни к нему - побежденного не замечают.
А день был морозющий, январский. Мы вышли с Гуром во двор, в трест сосен. Его "Мерс-600" уже успел остыть и заиндевел - из блестяще-черного самца он превратился в седеющего старца.
- Если и есть мне, о чем сожалеть,Сержант, так это о том, что из зимы я привез тебя в зиму,- сказал Гур, когда мы отошли метров на десять от дома.
- Так ли это?- спросил я его.
- Как тебе показался наш друг?
- Лысый?
- Он полысел не в тиши кабинет.
- Это аргумент в его пользу? Я учту.
- Сержант! Без его помощи я бы тебя не вытащил из зоны.
- Из той, где я был по его воле - согласен, а из любой другой?
- Все не так просто, дорогой мой. Ваши дороги пересеклись еще раньше. Цандлер.
- Не понимаю. Объясни.
- Он сам все тебе объяснит. Скажу лишь одно - ты ввязался в очень большую игру и, причем, совсем без козырей.
- Мои козыри, Гур, лежат на дне моей души.
- Это лирика. Завтра он по-другому с тобой поговорит. Я это понял по его реакции на твои слова.
- Гур! Я устал. Просто устал. Все, что осталось в этой жизни - это больше пить и меньше закусывать.
- Ты рано себя хоронишь. Слишком дорого ты стоишь, чтобы он от тебя отказался.
- Да в чем дело? Неужто моя свобода обошлась вам в сумасшедшие деньги? Но ты-то знал, что я пустой, как барабан. Мне нечем вам платить, гур.