- Так, кто ты?
- Никто.
Я повернулся и пошел прочь. "Хорошие люди уходят не простившись. Мир покидают лучшие". Спрашивать у этих прошмандовок, где могилы было бесполезно, и я поехал на кладбище. День померк для меня. С букетиком цветов и бутылкой водки я шагнул в аккуратный особнячок кладбищенской управы. Плечистые копатели толпились в холле, а в углу за столом сидела дама с бюстом размером с астраханский арбуз. Я подошел к столу. Назвал фамилию доктора и попросил найти его могилу. "Я приехал издалека. Помогите, пожалуйста". Дама поддернула свое вымя и бросила на стол толстенную амбарную книгу - "Ищи здесь. Все они тут по алфавиту". Я взял книгу и отошел к окну. Листая страницы, я часто натыкался на знакомые фамилии. Были среди них и те, кто при жизни своей хотели моей смерти. Ан, вот что вышло. Все вы тут, а я пока здесь". Нашел я и фамилию доктора, рядом дата смерти и номер квартала. Вернул книгу сисястой и вышел из управы, а копатели продолжали галдеть и курили дорогие сигареты.
Кладбищенский двор - приют усопших. Здесь в слезах и стенаниях мы предаем земле тела своих родных, друзей...
Уходим отсюда, вытирая слезы, и... забываем, забываем. Живой думает о живом. Я же все эти годы думал о мертвых, помнил их и любил в памяти своей. Тишина завораживала. Кое-где зацветала первая зелень. Мрамор и гранит отсвечивали первые лучи солнца. Фотографии. Фотографии. Молодые и совсем юные, лица старые не встречались на памятниках - к ним потомки обращались словами: "Помним! Любим! Дети. Внуки".
Нашел я могилу доктора и Маши. И в смерти они остались рядом ушли в вечность в одной могиле. Скромный букетик цветов я положил на холмик, коснулся, рукой могилы будто поздоровался. Выпил водки и каплю уронил на землю: "Храни Вас Господь!" И к Зое с Софьей я сходил на могилу. Нет. Не плакал. Слез не было. Молча, посидел, выкурил пару сигарет, разбавляя никотиновую поречь водочкой: "Храни Вас Господь!" А вот могилу Веры я не нашел. Ее, как и не было. Обошел весь бугор вдоль и поперек, а могилы так и не нашел. Вспомнил ее слова: "Не приходи ко мне. Меня там не будет". Вера! Вера! Где ты?
Я возвращался с кладбища уже в полдень. Грело весеннее солнышко. Воздух пропах бензиновым угаром, на остановках толчея угрюмых горожан. Перемены в стране не сделали их счастливее или хотя бы изменили жизнь к лучшему. Лица грустные, озабоченные. На стоянке такси вереница машин и молчаливые водилы. Клиентов нет.
- В город.
- Поехали.
Старая "Волга" почихала мотором и тронулась в путь. Город жил своей жизнью и не было ему дела до одинокого пассажира в старом такси. Он еще не знал, что стоит на пороге интересных событий с криминальным запахом.
- Где в городе? - спросил таксист.
- Поезжай, брат, в Заречье.
- Обратно пустой пойду. С тебя два тарифа.
- И на хлеб, и на масло? Ладно, поехали.
Заречье - это в прошлом. Зоя - любовь и мечты, маленькая девочка Софья, ее дочь. И огромная, во все сердце, незаживающая рана теперь. Боль потери. Боль, заполнившая всю душу, остаток жизни превратившая в горькое существование. Только раз, душной лагерной ночью, она мне приснилась. В жизни я ее такой не видал, наверное, в мой сон она пришла оттуда, чтобы меня остановить. А как остановить камень, летящий с горы? Можно остановиться при подъеме, а падая - нет. Когда ты - ничто и у тебя нет надежды, тогда жизнь - позор, а смерть - долг. А она, моя жизнь, пронеслась-пронеслась, не оставив ни надежд, ни желаний... одни долги, одни долги.
Поселок Заречье назывался так испокон веку. Правда при Хрущеве его переименовали в Советск, но народ не принял этого названия, и осталось, в народе, по-прежнему - Заречье. Люд здесь селился в основном работящий - от станка и сохи. Это уже позже, когда зажили побогаче, здесь расстроились дачи и появилась зажиточная интеллигенция: врачи, адвокаты, инженера с паровозного, а потом и отставные военные. Все смешалось в Заречье. Здесь на красивой улочке был дом Зои. Теперь в нем жила ее сестра Ольга и родители. Их я не видел уже уйму времени - почти со дня похорон Зои, и ее дочери. Ехать прямо к ним было опасно. Меня интересовал другой дом. Дом Ларисы.
Я остановил такси недалеко от рынка. Смешался с толпой. У бойкой торговки расспросил, как пройти на улицу Индустриальной. Если Заречье глухая окраина города, то улица Индустриальная - захолустье поселка.
Заречье. Помня, что Лариса работала в больнице, я разыскал и больницу - серое трехэтажное здание - унылое пристанище страждущих, окруженное чахлым садиком. В лучах весеннего солнца, еще блеклых и грустных, этот пейзаж был более сюрреалистичесен нежели реален. У входа курил мужик в грязно-сером халате и полосатых, как матрац, подштанниках.