Говорят, что на обломках легче строить, и я построил. Моя фирма через год располнела миллионами, как курская баба девятым ребенком. О Гуре я забыл и думать, как забыл о многом в своей новорусской жизни. Деньги! Деньги!! К деньгам еще деньги, и так как белка в колесе. Подставил меня хороший товарищ из бывших партхозработников, и вот тогда - опять же волею судьбы - я вспомнил о Гуре. Вспомнил и мы встретились на его базе в песках Туркмении. К тому времени он заматерел, из волчонка превратился в волка. Ему потребовалось всего двое суток, чтобы спасти меня и мой бизнес. И тогда, казалось, наши дороги разошлись уже навсегда. Моя жизнь катилась к эмиграции. Тоска по Родине - это давно уже и многими разоблаченная морока. Я был одинок, и мне было все равно, где выть от одиночества. Только уехал я не в Испанию с молодой женой, а в ухтинский лагерь с приговором весом пятнадцать лет...
Гур! Гур! И опять он меня спас. Как, не знаю, но теперь я здесь, в Подмосковье, на даче под присмотром Нади. Гур! Гур! Ты меня спас или все же подставил? Твой Лысый друг интересуется то ли немцем, то ли евреем Цандлером. А его нет на этом свете, как нет и девочки Зои, как нет и моих миллионов долларов, канувших где-то в Цюрихском банке с легкой руки Арнольда Бруновича Цандлера. Скитаясь по тюрьмам и замерзая в ПКТ, я забыл о Цандлере и о красивой богатой Швецарии, где должны быть мои деньги, помня только довольное сытое лицо Федорова и ухмылку Фирса. Избавление из неволи пришло неожиданно, когда я уже и не надеялся, а сам подумывал о побеге. "Ты Сержант?" - спросил меня зек. "Да" - ответил я. "Ломись на крест".
И я ломонулся. Милая докторша Катя прежде трахнула меня, а потом нашпиговала наркотой, да так, что я очнулся уже на воле. А воля ли это? Лысый показал мне справку о моей смерти и добавил - "Вы умерли от сердечного приступа и похоронены в тайге". Просто так. Без имени и фамилии. Под номером лагерного списка.
Надя ушла спать, а я все продолжал хождение по огромному дому. Зоино лицо моя память не сохранила. Но я четко помнил тот день в морге. День, когда я видел ее в последний раз..
Утро и погода были превосходны. Зачем просыпаться, если не закурить? Первая сигарета и кофе. Надя уже знала мою привычку начинать день с сигареты и в спальне на столике меня ждала сигарета и чашка кофе. В спортивном костюме и в куртке нараспашку я потоптался меж сосенок во дворе и, как только почувствовал колкость мороза, вернулся в дом.
- Завтрак на столе,- предупредила меня Надя, но я поднялся к себе в комнату и опять лег на кровать. "Сегодня. Уже сегодня узнаю, зачем я нужен Лысому и Гуру".
Но ждать мне пришлось долго. Они приехали только в обед. "На языке добро, на устах улыбки, а что за пазухой?"
- Как самочувствие?- поинтересовался Лысый.
- Как у памятника Дюку в Одессе,- ответил я, закурил и добавил. - Я вас слушаю, господа.
Лысый внимательно на меня посмотрел, на лбу легли складки.
- Вам знакомы эти числа? - он положил передо мной листок бумаги. Я их знал. Знал, как знают дату своего рождения - эти цифры мне дал в Москве Арнольд Цандлер - это цифры моего счета в Цюрихе.
- У меня плохая память на числа. Пару намеков и, возможно, я вспомню
- Цандлер. Арнольд Брунович Цандлер,- проговорил Лысый. - Вспомнили?
- Цандлера да. Мир праху его! А вот эти закорючки - нет.
- Печально. За этими, как вы сказали - закорючками ваши пятнадцать миллионов долларов. Может теперь вспомнили?
- Нет. Убейте - не помню. И с вашего разрешения я позволю вам напомнить, господа, что я явился к вам сюда с того света. Вы уверены в качестве той дряни, что мне колола Царица? Амнезия, так, кажется, называется этот диагноз?
- Вы легко вспомнили медицинский термир, а номер своего банковского счета забыли. Странно!
- Отнюдь! память избирательна.
- Зачем вы ломаете разговор? Не сегодня, так завтра, поговорить нам придется. Так зачем же дурня из себя строить?
- Если это номер моего счета в Цюрихе, а это возможно так, какова ваша печаль?
- Хорошо. - Лысый пересел ко мне на диван. - Кто знал о вашей сделке с Цандлером?
- Никто.
- Хорошо. Я вам верю. Пока верю.
- А я вам нет. И скажувам больше - таких, как вы, я в детстве убивал с рогатки. На месте.
Лысый вскинул на меня свои поросячьи глазки. Его подвела ментовская выдержка.
- Как? - удивленно спросил он.
- Молча.
- Он шутит,- вмешался Гур.- Он так часто шутит.
- Хорошая шутка - признак здоровья,- резюмировал Лысый.- И все же, вспомните - кто еще знал или мог узнать о вашей сделке.