Вошла Ольга. Это был сигнал, что у Солдата все готово. Она поставила две чашки кофе и вышла. "Все. Пора опускать занавес. От его писанины уже ничего не измениться". Но я продолжал сидеть и смотреть, как Федоров уже на третьем листе формата А-4 сдает своего подельника и друга.
Наконец он писать закончил и облегченно вздохнул.
- Это все, что я знаю. Но зачем тебе это?
- Пока попей кофейка, а я почитаю.
Федоров потянулся за чашкой, а я взял его писанину - шесть листов бумаги.
- Впрочем, Юрий Алексеевич, читать будете вы сами, а я послушаю. О*кей!
- Это еще зачем? Что за игры?
Я ему не ответил, а лишь вытащил из кармана диктофон и поставил перед ним.
- Читайте, господин Федоров.
Какое-то время он тупо смотрел на диктофон, потом перевел взгляд на меня.
- Это подвох. Ты меня кинешь, как кинул в Чите.
- Нет, Юра! Это жизнь, а жить ты хочешь. Зоя тоже хотела жить и ее дочь Софья. Так что читай, дорогой, не буди во мне зверя, покусаю.
Федоров отхлебнул кофе, взял в руки свои мемуары и начал читать.
"Логунову Зою Николаевну и ее дочь Софью убили по приказу Фирса - Фирсова Валерия Николаевича. Его я знаю еще со студенческих лет. Вместе учились, но на разных факультетах. Каких-либо способностей к наукам у него не было, и свою карьеру он сделал на комсомольской работе в университете, а потом и в горкоме ВЛКСМ. После распада Союза он на какое-то время исчез, но потом появился в качестве бизнесмена. Создал ряд фирм и вел свои дела круто. Поговаривали, что он работал с деньгами комсомола и еще был слушок, что он стучит конторе..."
"Эти, суки, не гнушались ничем,- думал я, слушая краем уха Федорова. Я знал, что Фирс - самый обычный бандит с университетским дипломом. Контролировал блядей гостиничных, собирал дань, как в молодости, комсомольские взносы, с торговцев и цеховиков города, торговал наркотой, убивал и насиловал. Та информация, что сливал мне Федоров, была не новость для меня, но для кое-кого в городе это могло быть интересным.
"...Логунова в силу своей служебной деятельности получила информацию не выгодную для Фирсова и ее участь была решена в одно мгновение. Дочь оказалась рядом случайно" - продолжал читать Федоров.
"Сука! Сука! И здесь ты лжешь. Это ты, поддонок, упросил Фирса убить Зою. "Ни мне и значит никому!" - вот твой девиз, Юрий Алексеевич. Так вы и порешили с Фирсом в тот день. Отмываешь, мразь, свою жопу. Да, ее от асфальта не отшкребут, курва".
Федоров закончил читать. Я выключил диктофон и забрал листы.
- Ты свободен. Иди.
Он устало поднялся. Застегнул пиджак.
- И зачем тебе все это надо?
- Схожу посрать и жопу вытру.
Федоров вышел из комнаты, и тут же вошла Ольга.
- Ты его отпустил?
- Да. Я его отпустил. Пусть живет. Зою убил не он, а другой.
- Но он же тебя заложит!
- Заложит. Если успеет.
Вошел Солдат.
- Шеф. У нас всего семь минут.
- Хорошо. Я успею допить кофе.
Наша "девятка" рванула с места и понеслась по проселку под ночным южным небом в слезинках звезд. Я сидел рядом с Солдатом, а Ольга сзади. На коленях Пашки лежал черный, небольшого размера, предмет и в нем мигала зелена лампочка.
- Уйдет? - спросил я.
- Нет,- ответил Солдат. - Уже не уйдет, но пока еще рано.
- А когда?
- Как только загорится красная лампа.
- Ты его видишь?
- Да. Он уже на шоссе.
И в это время красный свет ворвался в кабину "девятки" с колен Солдата.
- Все. Можно,- сказал Пашка и протянул мне коробочку, мигающую красным светом.
- Жми здесь!
Я видел летящую по шоссе машину Федорова. Он спешил. Он спешил доложить. Он спешил... спешил умереть.
Мои пальцы обхватили мигалку. Я нащупал пяточек кнопки и нажал.
... Прежде огромный шар огня раскатился по шоссе, а потом звуковая волна донесла до нас эхо взрыва. Ночь раскололась от этого света. Было и нет. Снова повисла тишина и темнота ночи над шоссе. Машина Федорова исчезла, как ее и не было.
Я не заметил, что мы стоим. Солдат включил двигатель. Мы развернулись и по окольной дороге поехали в город.
- Ты уверен? - спросил я Пашку.
- Шеф, не обижай. Три кило тротила хватило бы на дюжину таких "мерсов". От него не осталось даже пыли.
Темнота, как чернила, южная ночь. Равнодушные звезды смотрят с небес на наше безумство, что мы называем - жизнь и смерть. Что же дороже на этой земле? Жизнь - театр, а смерть - базарная площадь, где встречаются все.
Ольга первой вышла из машины и медленно пошла к подъезду, а мы с Солдатом, молча, сидели еще какое-то время. День только занимался. Улицы были пустынны в чахлой зелени пыльных кустов, и по выщербленному асфальту утренний ветерок гонял обрывки газет.