Я почувствовал на щеке губы Ларисы, а на теле ее нежные, теплые руки. Она всем своим жарким телом прижималась ко мне, что-то шептала между поцелуями, но слов я не мог разобрать. В темноте душной комнаты начиналась извечная вакханалия соития. Наши тела вспотели и воздух пропах не ароматом любви, а вонью похоти - самец крыл самку, а самка, двигая всеми частями тела подзадоривала его к еще большей прыти. А потом мы лежали без движения друг подле друга, мокрые от пота и вонючие от собственного сока. Не было сил на слова. Мне хотелось думать, а ей спать. Ее большое бесформенное тело огромным белым пятном выделялось на кровати в темноте спальни. Она довольно сопела, уже, наверное, засыпая. Огонек сигареты выхватывал из темноты причудливые линии мебели, дымок не вился, а расползался по углам и щелям, отчего темнота становилась вязкой и непродыхаемой, липкой и удушливой. Я вышел вон из спальни, уже точно зная, что никогда не переступлю порог этого дома и никогда более не увижу хозяйку этой спальни.
Ночь над городом правила бал. Все живое уснуло, а неживое обосформелось в темноте. Погасли даже звезды на небе. Мир спал. "Пора. Это самое время для меня" - решил я и пошел в другую половину дома будить Солдата. Но Паша меня уже ждал. Я проходил мимо кухни, когда услышал. - Фраер.
Он сидел за столом и счистил ствол.
- Ты, что не спишь? - удивился я.
- Недавно проснулся. Хотел тебя будить, да ты занят был. Перед хорошим боем - это самое лучшее лекарство.
- Я думаю, Паша, пора ехать.
- У меня все готово. Вот ствол соберу и тронемся. Садись - покури.
Я сел напротив Солдата и закурил. Он спросил.
- Тебя мандраж не бьет? На тебе лица нет.
- Все нормально,- ответил я и выдохнул дым сигареты, чтобы в дыму этом скрыть свою покрасневшую рожу.
- Фраер, а может я? - спросил Солдат.
- Нет, Паша, это мой клиент.
- Ну, гляди, шеф. Тебе с горы виднее. Готово! - Солдат бросил на стол собранный пистолет "ТТ". - Лучшее оружие мира. - Тотоша. Теперь можно ехать. Машина в двух кварталах отсюда. Номера, конечно, липовые. Пошли.
Мы шли в темноте ночи, бесшумно ступая по пыльной дороге. Я был спокоен, как овца, идущая на заклание.
В машине Солдат заставил меня на кроссовки напялить еще и шерстяные носки.
- К дому пойдем с двух сторон. Старайся обходить фонари и не дай Бог кого-нибудь встретить.
- А если встречу? -спросил равнодушно я.
- Тогда надо мочить, но ты не сможешь. Давай все же я сам, - опять предложил мне Пашка.
- Нет! - ответил я. - Это мое дело.
- Твое-твое, только не дрейфь, Фраер.
По ночному городу, без света фар, по улочкам и переулочкам, мы подъехали к зданию, где при большевиках располагался ВОС - Всесоюзное Общество Слепых, а теперь оно ремонтировалось под казино.
- Все, Фраер. Дальше пехом. Встречаемся на месте. Топай.
Я вышел из машины и прикрыл дверцу, как будто отрезал себе путь отступления...
Идти было недалеко, к кинотеатру, что находился напротив мэрии. Всего два квартала. Через десяток шагов дрожь в ногах прошла и руки высохли от пота. Под курткой я чувствовал приятную тяжесть тотоши. Здание кинотеатра перестраивалось уже какой год, безалаберно и бесхозно. Эта стройка была больше похожа на грабеж: растащили все и вся и бросили. Город спал. Осторожно ступая между битым кирпичом, кусками арматуры и кучами мусора, я пробрался к зияющей в стене дыре подъезда. По чудом уцелевшей, лестнице поднялся на верхний этаж, а потом, словно кошка, по деревянной балке забрался на чердак. От пыли и вони я чуть не задохнулся и, давая глазам привыкнуть к темноте, остановился.
- Иди, не бойся,- услышал я голос Солдата.
"Вот, чертяка! Он уже здесь" - мелькнуло в голове и я ступил в темноту. Через несколько шагов я почувствовал руку Пашки на своем плече.
- Садись.
Я сел. Его я не видел, но знал, что он рядом. Он не бросит меня.
- Скоро начнет светать. Сиди тихо. Не вздумай курить. Перчатки не снимай. Все будет о*кей,- успокаивал меня Пашка.
Не своим голосом я с ним согласился, но он опять заладил свое.
- Фраер, давай я. Что-то ты мне не нравишься.
- Иди, Паша, иди. Делай, как договорились.