- Ты опоздал на три минуты,- зло встретил меня Солдат, когда я сел в машину.
- Я прожил целую жизнь, Паша.
- Это философия, а дырка в голове - реальность. Попал?
- Да. Промеж глаз, как бабе промеж ног.
- Остряк!
Мы проехали несколько тихих улочек и Солдат остановил машину.
- Видишь водосток? Скинь "тотошу"
Я вылез из машины и опустил гордость советских оружейников в канализацию.
В жизни прожитой идут в счет лишь напряженные, волнующие мгновения, вот почему единственно в них и через них поддается она верному пониманию. Ты истинно жив для себя и для других лишь тогда, когда в тебе взыграют душевные силы и душа твоя станет зримым образом.
Я расстался с Пашей у старой армянской церкви на краю города. Без слов и без слез, без грусти и радости. Мы оба понимали, что так надо и наша встреча еще впереди. Все уже меж нами было оговорено и решено. Я оставил ему необходимую сумму денег и дал последние распоряжения, уверенный, что Солдат все исполнит. Мы разработали систему связи на экстренный случай и вообще - вдруг чего? Посидели в машине, молча выкурили по сигарете. Пашка посмотрел на часы и я тоже невольно скосил взгляд на циферблат.
- Пара, Фраер.
- Пора, Паша.
- До встречи.
- О*кей.
Я вышел, хлопнул дверцей намеренно громко и пошел в сторону от "девятки", не оглядываясь. За спиной фыркнул мотор, Солдат газанул и через минуту стало тихо на пустыре у старой армянской церкви. Я остался один, один, как бегун на длинной дистанции. За моей спиной, в днях мною прожитых, то что произошло меня уже не интересовало. Я забыл. И с каждым шагом удаляясь от церкви, я все дальше уходил от этих событий, от этой жизни. Когда-то из преуспевающего бизнесмена, одного из богатых людей города, да чего там города - края, я в миг превратил себя в бомжа. Жизнь тем и интересна, что непредсказуема. Что там за поворотом? А что под подолом?
На остановке автобуса сидела старуха с кривой палкой и сумкой, сшитой из лоскутов разноцветной материи.
- Мать! Давно сидишь?
- Давно,- ответила бабка глухим, как будто из могилы, голосом.
- А автобус-то будет?
- Не ведаю.
Я присел на лавку под жестяным навесом и закурил. День набирал силу, становилось жарко. Текли минуты, как вода из поломанного крана - тягуче, надоедливо, противно. Старуха задремала, опершись на свою клюку, а я... я якорь, гремя цепью, уходящий на дно, сидел подле спящей и сторожил ее сон. "Судьба - это сила вещей, закон необходимости, закон природы, управляющей Вселенной, управляющий нами". Автобус, еще эпохи развитого социализма, пригромыхал через час, а может и больше. Меня уже колонило в сон, когда я услышал его кудахтанье.. Старуха встрепенулась и птицей, я не успел опомниться, влетела в автобус. Старенький "пазик" потащил нас в город. На первом же перекрестке стоял ментовский патруль. Их было так много, молодых, здоровых в бронежилетах с автоматами, что на фоне умиротворенной прожаренной природы, они казались нереальны. Наш автобус не остановили и "пазик" попыхтел дальше. И чем ближе мы забирались по тихим улочкам в город, тем чаще я видел ментовские рожи в касках.
- Что-то ментов сегодня много? Наверное учения у них? - спросил я у водителя, пожилого мужика с седыми обвислыми усами.
- А хрен его знает. Может и учения.
- Небось убили ково в городе,- догадалась старуха с клюкой, а потом добавила. - Нынче часто убивают.
Завязался разговор. Пассажиров было немного, но беседа потекла шумно. Все и каждый все знали. У фабрики я вышел. В киоске купил пивка, бутылку водки, сигарет и, перейдя улицу, остановился на "пяточке" в ожидании трамвая. Этот район был захолустье города. Здесь не жили, а доживали старики и старухи, безработная нелюдь и дешевые проститутки. Древние, покосившиеся дома, грязными окнами смотрели на немощенную улицу. От всей цивилизации был только трамвай, такой же старый и обшарпанный, как и вся эта округа, как вся жизнь этого захолустья. Но дышалось легко - я был свободен!