- Двести портвешка и закусь.
- Только сосиски с горошком.
- Давай.
Она налила из бутылки вина и, подавая мне не очень чистый стакан, подозрительно на меня посмотрела. "Конечно,- подумал я,- в таком прикиде портвейн по забегалкам не пьют".
- Сосиски надо подождать.
Я засосал двести плохого портвейна и сказал.
- Еще двести.
Ее губ коснулась улыбка. Портвейн забулькал в стакан. Я прошел к столику и сел. У солонки ползала муха, ленивая, дни последние доживающая, муха. "Чем же быть не довольным, если все получилось? Получилось, потому что этого кому-то хотелось. Ни мне одному" Подошла барменша, принесла сосиски с портвейном и пошла к стойке, виляя лошадиным задом. Я выпил вино, надкусил сосиску и рукой показал барманше "Еще". Через минуту она поставила передо мной стакан и сказала игриво:
- Вы бы взяли бутылочку. Я открою.
- Неси,- согласился я.
Она пошла за вином, а ее бедра выпрыгивали из халата. Мысли мои путались. Барматуха ударила в голову. Сосиска не жевалась, а сигаретный дым после винища казался отравой и вязал рот. Я отпил уже половину бутылки, когда увидел перед собой барменшу.
- Вы такой грустный. Увас неприятности? Беда какая?
- Наоборот. У меня радость. Это ятак радуюсь.
- Чудно вы радуетесь.
- А как радуешься ты?- спросил я барменшу.
- По-всякому. Зависит от радости.
- А в рот берешь?
Я смотрел на нее и видел, как отвисает ее челюсть и округляются и без того огромные глаза.
- Да вы що?
- За деньги. Сто баксов дам.
- Не врешь? - спросила она.
Я вытащил бумажник и положил на стол сотню. - Бери!
- Что? Прямо здесь?
- Пойдем в подсобку. Мне все равно. Только отсоси мои дурные мысли, мою грусть, мою радость.
- Пошли.
Ее рот был горячий и влажный. Торопливый с тягучей слюной. Она или спешила, а, наверное, просто не умела.
- Погоди,- приказал я,- стань раком, так быстрее и кайфа больше. Она быстренько стянула с себя колготки вместе с трусами из которых можно было сшить флаг маленького государства и повернулась ко мне задом, руками упершись в ящики с вином. Я загнал своего маркиза ее в анус, она только ойкнула и работа пошла своим ходом. "Какой минет, ее всю жизнь драли сзади".
Вино допивать я не стал. Вышел из забегаловки и пошел искать джип Юлдусом. Он стоял там же, где я его оставил. Юлдус удивился, что я подошел с другой стороны.
- Юлдус! Сегодня на вечер надо организовать столик на двоих в "Метрополе". И наведи порядок в квартире. Я вернусь не один.
- А с кем?
- С секретарем посольства.
- Все прошло хорошо?
- Будет известно через три дня.
- Бабу поведешь на другую квартиру. У хозяина для этих дел есть другая хата.
- И смени джип на "Мерс".
- Ясно. Сейчас куда?
- Меня отвези домой. А сам свободен. Ты, наверное, голоден?
- Конечно. Не жрал целый день.
- Вот и поезжай. И не забудь про "Метрополь".
- Не забуду.
- Ну, трогай. Устал я, что-то с этими послами сраными. "С послами ли?"
Перед глазами была подсобка, голая жопа, ящики с вином. "Купить что ли вот такую разливайку, барменшу завести, драть ее в попу и жить спокойно, вино припивая?"
- Шеф. Я во двор заежать не буду. Сам дойдешь. Времени мало.
- Хорошо.
Сумерки уже нависли над столицей. Я принял душ и попытался уснуть, но все тщетно. Я ощущал дискомфорт во всем и, самое главное, в самом себе. О "Метрополе" я забыл напрочь и если бы не Юлдус, то бедная секретарь ждала бы напрасно.
- Шеф. В "Метрополь" в таком виде могут не пустить.
- Ты прав, Юлдус. Я как-то не подумал об этом. Сколько время?
- Уже шесть.
- Что будем делать?
Юлдус вздохнул и пошел к телефону. Заговорил, но не по-туркменски. Зажал трубку рукой и спросил:
- Какой у тебя размер обуви.
- Сорок один.
Он продолжил разговор на том же, непонятном мне языке.
- Все о*кей, шеф. Быстро едем. Нас ждут.
- Ты с кем говорил и на каком языке?
- На своем родном. А говорил с друзьями. Поехали.
У "Метрополя" мы были ровно в восемь, а лярва из посольства Швейцарии появилась через двадцать минут. Причем приехала на такси. Друг Юлдуса, узнав куда я иду, разодел меня соответственно заведению. Платил Юлдус, только фентиль мы взяли в аренду. Дамочку я откровенно рассмотрел в холле. Она заметила мой раздевающий взгляд, но лишь улыбнулась. После барменши она была богиня. "Эта уж точно умеет ртом работать" - подумал я, предлагая ей выбрать напитки. Ее звали Хелен, как и меня Станислав. Мы оба поняли эту игру и больше старались не называть друг друга вымышленными именами. После бокала белого вина мы перешли на "ты". Она хорошо говорила по-русски и вообще была не дура. В какой-то миг я подумал, что она сегодня все-таки будет спать в своей постели. Мы говорили о всякой всячине, прекрасно понимая, что присматриваемся друг к другу. Мне все в ней нравилось: голос, от которого становилось покойно на душе, смотря в ее глаза. Ее красивые руки так держали сигарету, что она превращалась в произведение искусства, ее волос, падающий на плечи, казался мне горным потоком, летящим с кручи в цветущую долину с двумя изумительными холмами. Я уже не скрывал, что обворожен ею и сидел молча, слушая ее голос и любуясь ее лицом. Подали водку.