- Не ерепенься, как у нас в народе говорят. Конкретно - в какой стране?
- Пусть будет Иран. Пакистан. Даже Монголия сойдет, но срочно. Это ты можешь устроить?
- Да.
Гур недоверчиво на меня посмотрел.
- Что, так просто?
- Я знаю свои возможности. Сотню я бы не смог, а двадцать могу запросто. Сегодня же. Сейчас же, прямо отсюда.
У Гура вытянулось лицо и вывалился язык.
- Ты, что факир?
- Нет, Гур, я твой друг. Пошли к машине.
- Какой машине. У меня самолет через полчаса.
- Самолет? Теперь уже удивился я. - Куда?
- Надо. Ты свое дело делай. Где машине?
- На стоянке.
Мы прошли на стоянку к джипу.
- Юлдус, набери номер квартиры на Юго-Западе,- попросил я.
- Ты, что там живешь? - спросил Гур.
- Потом,- перебил я его и взял трубку у Юлдуса. Она пищала, пищала и пищала, а Малден спала. Наконец я услышал ее голос.
- Кто это?
- Милая моя! Это я. Доброе утро.
- Где ты, Стас?
- Я на работе. И ты, пожалуйста, проснись и звони срочно шефу. Не перебивай - это очень важно. Очень. Скажи ему, чтобы сегодня, немедленно в любой банк Ирана, Пакистана или Монголии в крайнем случае из Цюриха с моего счета перевести двадцать миллионов долларов и как только это будет сделано, пусть тебе перезвонят. Поняла?
- Да. Я все сделаю, но ничего не поняла. Зачем все это?
- Я скоро приеду и мы пойдем гулять в лес. Целую.
Не успел я отдать трубу Юлдусу, как Гур набросился на меня с расспросами.
- Что это за милая? Кому ты звонишь в мою квартиру? Что у вас тут происходит, черт возьми?
Я отвел его в сторону.
- Чего ты орешь? Я сделал? Сделал. Надо еще - сделаю еще, а мне нужен Мукас.
- Мукас? Зачем он тебе?
- Нужен. Хочу с ним разобраться.
- Его уже нет в Москве. Отозвали. Что еще?
- Отдай мне Юлдуса.
- Он твой.
- Нет. Не так. Отдай со всеми потрохами. Чтобы он мне подчинялся. Мне кое-что здесь не понравилось. Ты меня понимаешь?
- Понимаю. Я ему скажу.
- Нет. Скажи при мне. И еще - есть ли у него оружие?
- Ты далеко зашел, Сержант.
- Нет, дорогой, это ты меня далеко завел. Забыл, что моих там всего пятнашка.
Мы вернулись к машине. Гур сказал Юлдусу.
- Теперь ты работаешь на этого человека. Все, что он потребует - сделаешь.
Юлдус только кивнул головой.
- Все. Можете ехать. Я остаюсь. У меня скоро самолет. Постоянно будьте на связи. До встречи.
В машине, когда мы возвращались, Юлдус мне сказал:
- Я его таким еще не видел. А что, шеф, в Москве становится жарко?
- Может да, а может, нет. Скоро узнаем. Ты мне костюм привез.
- Привез.
- Ну, спасибо. В общем, ты свободен. Только передай мне связь с тобой. Как приедем, напишешь все телефоны.
- Я сейчас могу тебе сказать, а ты запиши, но потом обязательно сожги.
- Не учи.
Юлдус стал диктовать номера телефонов и называть адреса.
- Это все?
- Все.
- Эти три дня я буду здесь, на Юго-Западе. Привези мне харчей, чтобы я не маячил по магазинам и можешь быть свободен.
Когда я вернулся, Мадлен была встревожена. Без макияжа ее лицо изменилось, чтало проще, и, кажется, моложе.
- Что произошло? Стас, ты же говорил, что три дня мы проведем в покое и тишине. Шеф немедленно требует отчета.
- Успокойся, Мадлен. Все не так уж плохо и нет повода для волнений. Шефу перезвони и напомни, что я в течении двух часов жду от него отчет и я в его фирме не служу, чтобы он от меня требовал отчета. И вообще, в его интересах выполнять мои требования, а не наоборот. Ты уже завтракала?
- Как я могла завтракать без тебя?
- Тогда собирй сумочку и айда в лес.
- Что такой - ай да?
- Значит - пошли. Вот Юлдус тебе костюмчик привез и кроссовки. Примерь.
Я вышел на лоджию. Солнце грело не по-осеннему. Из леса доносился гомон птиц. Состояние природы никак не располагало к решению проблем. "Надо успокоится. Надо отключиться от всего на пару часов, а уж потом принимать решения".
Лес стоял перед нами, блестел и алел на солнце. Он благоухал осенней свежестью, листвою и корой влажных стволов деревьев. Осень уже сорвала с них мокрые и пахучие листья, мягким ковром устлав землю. Лес был част, но светел от березевой коры и проникающего через оголенные ветки деревьев солнечного света. По опушкам еще попадались грибы: красноголовые, зеленоватые и розовые, скользкие и душистые. Редкая трава под лучами солнца вспыхивала изумрудом. Мы шли, молча, держась за руки и любуясь лесом, тем более что он становился все привлекательнее, заманивая нас в самую чащобу. Погода была прекрасна; дышалось легко и свободно. От того что солнечные дни все время перемежались с дождями, деревья умирали царственно. Над лесом в голубом небе, как сигаретный дымок, плыли редкие облака. Гомонили птицы. Вокруг была благодать. Мы шди долго, наслаждаясь великолепием природы, чувствуя себя частицей этого великолепия. Вышли к пруду. Вода чернела в нем и на этой черной неподвижности плавали красные, розовые, желтые и изумрудные листья леса. На берегу, прямо перед нами, лежал коричнево-черный пахучий ствол неведомо, как туда попавший. Мадлен устало опустилась на его могучее тело.