- А ты не просил Милли их описать? - спросил я.
- Что я, немой, что ли? - возмутился он. - Конечно просил. По ее словам, один из них совершенно обыкновенный парень, ничем не отличающийся от других, кроме того, что у него отрезано пол-уха. Максин, наверное, видел его с другой стороны. Другой же выглядел сущим бандитом: грубый, с переломанным носом и так далее. Понимаешь?
- Кажется, да.
- И пойдешь туда?
- Ночью. Постарайся послать туда кого-нибудь из наших.
- Обязательно. Их, правда, придется поискать, но я уж постараюсь. Но только долго не тяни. Им ведь всем тоже надо зарабатывать себе на жизнь, а на чужой территории, сам знаешь, ничего не сделаешь.
Я посмотрел на часы:
- Уже пора спешить, - и бросил доллар на стойку. Вдруг Пит схватил меня за локоть:
- Послушай, Ирландец, а что, Большой Степ вроде помягчел?
- То есть?
- Карин сказал, что он ослабил контроль за Флаем. Может, он не злится больше на него? Ведь Мартино был поставлен у его квартиры, чтобы Флай не мог попасть домой, а теперь Мартино исчез.
Я мысленно стал складывать кусочки, и картина начинала вырисовываться. Наутро, придя в кофейню, Тарбуш обнаружил там труп Флая и тут же связался с Эрни. Конечно, они заметили пропажу героина, но у них не было времени на размышление. С помощью Большого Степа они переправили труп в квартиру самого Флая, чтобы его нашли именно там. При дневном свете это была задача не из легких, но вполне выполнимая. И как раз сейчас Эрни остался наедине с проблемой исчезновения его наркотиков. Жалко, что в спешке я не успел обчистить этот склад поосновательнее.
- Ты ошибаешься, дело совсем не в том, что он перестал злиться. Ну ладно, пока. Увидимся попозже, - сказал я.
- Пока, до встречи.
К тому времени, когда я добрался до притона Кавольского, уже совсем стемнело. Здесь, на перекрестке неподалеку от реки, было грязно, пахло канализацией, несвежим пивом и просто сыростью, но зато место было очень удобное, и сюда приходили все: и сотрудники близлежащей газеты, и портовые моряки, и рабочие с расположенной поблизости стройки. Я не бывал тут уже лет пять и не рисковал быть узнанным кем-либо из завсегдатаев, а сам Мэт старого приятеля никогда не подведет.
Я заглянул на кухню и застал там Мэта одного. Не было никакой необходимости рассказывать ему все сначала. Прежде чем я задал свои вопросы, он сказал:
- Голубой фургон и седан последней модели - около типографии Морта Гильферна.
- Это тот, что издает какую-то коммунистическую газетку?
- Да, и раздает ее морякам бесплатно, нарочито нарывается на неприятности, призывает к забастовкам в порту и поддерживает самые оголтелые профсоюзные лозунги. Я его на порог не пускаю с тех пор, как он вышел первого мая на демонстрацию. Выдает себя за либерала, но я-то знаю, кто он на самом деле.
- Откуда ты знаешь?
- Билли Коул говорил. - Тут он обернулся на полуприкрытую дверь и утер пот со лба. - А этот парень с отрезанным ухом...
- Что он?
- Билли видел, как он вылезает из машины. Он уже там и раньше бывал, по словам Билли.
- Спасибо, Мэт.
- Надеюсь, из-за тебя здесь не будет неприятностей.
- Не беспокойся.
- Но если надо, то давай. Здесь найдется кому тебе помочь. Да еще пришли ваши, с Аптауна, они тоже помогут.
- Если кто понадобится, я позову.
- Что-то я не припомню, чтобы ты когда-нибудь просил о помощи, - проворчал он и пошел мыть кастрюли.
Теперь на улице был уже самый настоящий ливень. Туман рассеялся, но огромная темная туча нависла над городом. Ручьи текли по обочинам, у водосточных решеток были самые настоящие водовороты, а из-под колес проезжавших по мостовой автомобилей вылетали огромные фонтаны. Все звуки слились. Трудно было бы даже различить гудок буксирного судна с реки и сигналы фрахтовщиков с доков, а самолеты, идущие на посадку в Ла-Гардию и Интернэшнл, жужжали не громче пчелы.
На улице было пусто. Если здесь и были люди, то они прятались от дождя в подъездах или где-нибудь под навесами, раз уж им не хватало средств переждать ливень в одном из кафе. От Мэта я вышел один, слегка покачиваясь, чтобы больше походить на пьяного, который якобы не замечает дождя: плащ нараспашку, шляпа набок. Конспирации ради мне удалось даже поблевать. Получилось очень удачно. Ради такого дела я немного дольше, чем следовало, задержался у старого склада, где Морт Гильферн устроил свою типографию, и внимательно осмотрел это здание. Окна были наглухо замазаны краской, и я не сомневался, что двери заперты. На одном из окон было написано имя Морта, и по ярко-желтому цвету царапины на краске можно было догадаться, что внутри горит свет.
Никакого черного входа не было. Напротив шла стройка, и та сторона улицы представляла собой нагромождение стройматериалов и мусора. Немного в стороне стояла хорошо освещенная сторожка, с крыльца которой выглядывали двое парней в форме.
Рядом была незапертая калитка, и я вошел, перелез через задний забор и по ржавой пожарной лестнице добрался до площадки. Отсюда на крышу вели совершенно проржавевшие ступеньки, и надо было стараться наступать сбоку, где опора покрепче. Я оказался на крыше одного из трехэтажных домов, стоявших в ряд. Это были заброшенные здания, летом здесь, по-видимому, парочки устраивали себе любовные гнездышки, кое-где в окна видны были неряшливые матрасы и солдатского типа кровати, возле которых валялись пустые бутылки. По крышам я дошел до дома, на первом этаже которого размещалась типография Морта Гильферна. Передо мной был чердачный выход.
Но Морт Гильферн не любил зря рисковать. На чердак вела стальная дверь, запертая изнутри. В отличие от соседних домов слухового окна здесь не было совсем. Вниз можно спуститься только по пожарной лестнице, которая прикреплялась к наружной стене здания, и в любой точке пятиметрового пути до ближайшей площадки мое тело будет служить идеальной мишенью. Мне не хотелось расставаться со своим плащом, но он был слишком светлым, и его пришлось оставить. В черном костюме я буду не так заметен.
Уже через минуту я промок до нитки; добравшись до площадки, остановился. Передо мной было запертое окно. Судя по голубиным следам и пыли на подоконнике, его не открывали уже несколько месяцев. Тогда я стал спускаться ниже и вдруг увидел в отражении на стене дома узкую полоску света. Я невольно вздрогнул. Через мгновение раскатисто прогремел гром. Глянув вниз, я заметил мелькнувшую в темноте маленькую красную точку - это вспыхнула сигарета, когда ее владелец сильно затянулся.
Выбрав время между вспышками молний, я снова поднялся наверх к первой площадке и, когда раздался гром, выбил рукой стекло, рассчитывая, что звук этот утонет в грозовых раскатах. Еще секунда - и вот, я уже внутри. Все старые дома имеют сходную планировку, и мне не стоило особого труда выбраться на лестничную площадку. По лестнице, крадучись и вздрагивая от каждого шороха, я добрался до второго этажа.
По левую сторону от меня находилась закрытая дверь. Она была перекошена, и в щель я увидел, что цепочки внутри нет. Конечно, дверь заперта, но это не проблема. Надо только действовать быстро и точно, - времени исправлять ошибки уже не будет. Против меня профессионалы, прошедшие специальный курс обучения, и, конечно, они не будут сидеть сложа руки и ждать у пока я сам к ним приду.
Как можно осторожнее, зажав в руке пистолет, я прижался к двери. По ту сторону кто-то сдавленно всхлипнул, и грубый мужской голос с иностранным акцентом тут же отреагировал: "Тихо ты!" Определить акцент я сразу не смог.
Всхлипнули еще раз, и я понял, что не ошибся. Это точно была женщина, а женщина здесь могла быть только одна. На этот раз ответил другой мужской голос б таким же акцентом: "Леди, я заставлю вас замолчать!"