— Возрадуйся, ибо я выполню твоё желание, — сказал Киргот девочке-волчице и залил себе в рот лекарство от чумы, чтобы перелить его Сецуне через поцелуй. Фрея от такого зрелища испытывала смешанные чувства в виде удивления, смущения и ревности сразу. Наконец, жизни ледяной волчицы ничего не угрожало, и Киргот, не забыв заботливо укрыть девочку одеялом, мог оценить свою покупку. Она удовлетворяла все его требования, и даже больше. Её таланты отлично располагали её к тому, чтобы перекрывать неуклюжесть и бесполезность Фреи в ближнем бою, а также она была просто красивой. Впрочем, её болезненное состояние не особо распаляло в герое страсть, не говоря уже о том, что он не хотел насиловать спящую волчицу, так что тем самым трём зельям потенции пришлось ждать другого часа. Её очарование упрощало целителю дело по части раскрытия её потенциала. Боги наделили его способностью повышать чужой уровень через пронизанные маной телесные жидкости, из которых семя было наиболее эффективным способом с максимальной гарантией успеха, и он намерен был воспользоваться ею по полной. В конце концов, зачем сливать по два литра крови в день и заставлять кого-нибудь ею давиться, когда можно было достичь того же результата за десять минут приятного секса? Подобное как раз подходило под его представления о счастливой жизни. Важным шагом на пути к нему было восстановление жизненных сил Сецуны, и ради этого герой даже одолжил кухню гостиной, чтобы приготовить жиденькую рисовую кашу, но не на воде, а на своих зельях, пока Фрея присматривала за истощённой девочкой. Наконец-то Киргот вернулся и начал кормить волчицу изо рта в рот, ведь иначе глотать бы она не смогла. Колдунье, в свою очередь, не оставалось ничего, кроме как с завистью поглядывать на спящую девчонку.
Теперь, когда Киргот доделал все свои срочные дела, у него оставалось два дня свободного времени, пока не придёт время вновь иметь дело с торговцем. Как ни странно, он так и не представился, но даже так герою было известно его имя — Квинта. Настоящее имя могло бы служить подспорьем в переговорах, однако в данный момент героя больше беспокоил другой вопрос. А именно — где они с Фреей будут спать, раз уж кровать была отдана Сецуне. Для решения этой проблемы, маг-целитель не нашёл ничего лучше, чем расстелить полевую простыню прямо на полу их комнаты. Наступали сумерки, а герои так и не ели ничего с завтрака, если только не считать кусочки питательной каши, что Киргот проглотил, кормя волчицу, за полноценный ужин.
— Не отводи от неё глаз. Я скоро вернусь, — сказал Киргот своей рабыне-колдунье и пошёл покупать яства. Герой в определённой степени страдал от паранойи, поэтому даже и не думал о том, чтобы бросать Сецуну без присмотра. И не без причины, ведь одно дело — набор путешественника, а другое дело — экзотическая рабыня. На такую могли бы даже в верхнем городе позариться, не то что в средней гостинице. Расплатившись горсткой медяков за похлёбку, хлеб, фрукты и немного вина, Киргот получил свою еду на небольшом деревянном подносе, который он и понёс в свои, с позволения сказать, покои, где было два стола. Первый был обустроен для алхимических экспериментов, второй же послужил прекрасным местом, чтобы за ним отужинать. И всё было бы как обычно, если бы…
— Фрея, я принёс поесть.
— С-спасибо, мой лорд. Я… Можно у вас кое-что попросить?
— Если это не очередной флакон с краской для лица — пожалуйста.
— Эта похлёбка… вы не могли бы покормить меня… как эту девочку?
И тут Киргот всё понял. Фрея завидовала Сецуне, и хотела, чтобы её принц оказал ей такую же милость. Последний был совсем не против, а потому, без лишних слов, положил содержимое деревянной ложки себе в рот, немного прожевал, подошёл к девушке, поднял её из-за стола и подарил ей поцелуй. Он не был глубоким, зато он был чувственным и нежным. Герою очень нравилось то, во что он превратил стервозную принцессу-садистку. Даже больше, чем он рассчитывал. На одной ложке он не остановился, в ход пошла вторая, третья, четвёртая, и так, понемногу, тарелка была опустошена. Фрея была сыта и довольна, однако вот Киргота уже одолевал голод, поэтому он банально уселся на стул и уже намеревался поесть по-человечески, однако румянец и слезинки в глазах бывшей принцессы не давали покоя ни ему, ни ей.