«Какой молодой», — подумал хоббит, заметив, что и ростом, и шириной плеч этот всадник заметно уступает большинству соратников. Он уловил блеск в ясных серых глазах и поежился: ему вдруг почудилось, что так может смотреть лишь человек, оставивший надежду и решившийся искать смерти.
Они спустились вниз по сереющей во мгле дороге вдоль Снеговой. Мимо поселений в долине, где женщины, стоявшие в темных проемах дверей, провожали их печальными взглядами. Так, без труб и барабанов, без музыки и восклицаний начался великий поход на восток, о котором сложили песни, звучавшие в Рохане и много поколений спустя.
Из тесных утесов сын Тенгела С утра во мрак безрассветный соратников выводил: В Эдорас въехал, в свое владенье — Мгла облегла златоглавую хоромину,— Простился в чертогах с престолом наследным, С народом, с кровной родней и с кровом. Где пировал он, бывало, немало в дни света: Темнота густела. Пустился он дальше — Беда впереди, позади — стон и трепет. Но словам он верен и выполнит клятву. Пять дней и ночей Тейоден едет; На восход походом ехали Эйорлинги Через Фольд и Фейнмарк, и Фириэнвуд. Всадников шесть тысяч через Санлендинг, К Мундбургу много могучему под Миндоллуином. В земли князей, приплывших из-за Моря,— Там стогны престольные обстали враги и пламя. Рок торопит ратников. Мрак поглощает Коней и конников — цокот подков по камню Молкнет во мгле; так молвится в песне.В полдень, больше походивший на поздний пасмурный вечер, король прибыл в Эдорас, где к войску присоединились три дюжины опоздавших на сбор всадников. Перекусив, Тейоден снова собрался в путь и сердечно попрощался с хоббитом. Тот упрашивал взять его с собой, но старый король проявил твердость.
— Я же сказал, Стибба не угонится за нашими скакунами. И подумай сам, тебе ли, при всей твоей храбрости, сражаться на полях Гондора? Там разразится страшная битва, падут многие грозные воители, а ты попросту погибнешь напрасно.
— Кто знает? — возразил Мерри. — Я твой оруженосец, и мое место рядом с тобой. И мне вовсе не хочется, чтобы потом, в песнях и преданиях, меня поминали как никчемного бездельника, от которого никому не было никакого прока.
— А мне не хочется, чтобы ты попусту сложил голову, — отрезал король. — Поклялся повиноваться мне, вот и повинуйся. Случись нам сразиться у ворот Эдораса, твои подвиги наверняка воспели бы менестрели, но до Мундбурга, где правит Дэнетор, больше сотни лиг, а мои всадники не станут брать лишнюю ношу — им нельзя перегружать коней. Все, Мериадок, больше говорить не о чем!
Пристыженный и опечаленный, Мерри бродил среди собиравшихся в дорогу воинов. Они проверяли сбрую и снаряжение, осматривали коней, а некоторые с беспокойством поглядывали на низкое небо. Неожиданно кто-то тронул хоббита за плечо. Тот обернулся и узнал юного конника, замеченного им еще в Дунхаре.
— Кто не сдается, тот своего добьется, так у нас говорят, — шепнул молодой воин. — Я так уже добился… почти. А вот тебе, как мне кажется, очень хочется последовать за государем. По лицу вижу.
— Хочется-то хочется, — пробормотал Мерри. — Да только как?
— Очень просто, — ответил юноша. — Усажу тебя перед собой, укрою плащом, в таком сумраке никто ничего не заметит. Кто рвется в бой, тому отказывать нельзя. Только смотри, никому ни слова. Ну что, согласен?
— Само собой! — воскликнул Мерри. — Слов нет, как я тебе благодарен, хоть мы даже и не знакомы. Я и имени твоего не знаю.
— Разве? — улыбнулся всадник. — Зови меня Дернхельм.
Так и случилось, что когда поход продолжился, хоббит Мериадок сидел в седле впереди Дернхельма, могучий серый скакун которого вовсе не заметил этой ноши, ибо юноша, при всей своей силе и ловкости, был куда легче прочих своих товарищей.
Они двигались навстречу мраку. Первый привал сделали в двенадцати лигах от Эдораса, в ивовых зарослях, при впадении Снеговой в Энтаву. С утра путь продолжился — теперь он лежал через Фольд и Затопье, где по правую руку дубовые леса взбирались по склонам холмов, затененных угрюмым Халифириэном, высившимся у рубежей Гондора, а по левую клубились туманы над болотистой дельтой Энтавы. Даже в этих необжитых краях распространялись слухи о разразившейся на севере войне. Люди, укрывшиеся в глуши, рассказывали о врагах, нападавших на восточные границы, об орочьих стаях, рыщущих в Роханской низине.