Дома!
Тарабарщина с сахаром и сладкой жизнью сработала — хозяин квартиры больше всматривался в формы посетительницы, чем вслушивался в ее слова. Дверь распахнулась… и я тут же выпустил сонное заклинание в того, кто ее открыл. Высокий мужчина лет тридцати пяти — сорока рухнул на пол, выронив из руки пистолет, глухо ударившийся о бетонный, покрытый линолеумом пол лестничного пролета.
— Быстро! Берем его!
Мы бросились к упавшему и, схватив его с обоих боков, быстро затащили в квартиру. Василиса нагнулась, двумя пальчиками, как какую-то гадость, подняла пистолет и вошла следом.
— Стоять! Полиция! — неожиданно перед нами появился индивидуум, держащий в руках пистолет Макарова, неизменный спутник всех ментов на протяжении ста лет. Кстати, такое ощущение, что это уже не пистолет, а что-то вроде части формы — ну как себе представить мента без «макарова»? Нонсенс!
— Эй, ты, брось пистолет, иначе стреляю! — угрожающе заявил человек с восточными чертами лица, обращаясь к ошеломленной Василисе. Та постояла секунду без движения, а потом, размахнувшись, бросила пистолет в незнакомца. Тот увернулся, «макаров» врезался в косяк и тут внезапно прозвучал выстрел. Сергей, стоящий рядом со мной, вздрогнул и схватился за бедро, а я, воспользовавшись суматохой, сделал пассы руками и метнул сонное заклинание в кавказца. Тот упал и больше не шевелился.
— Сильно ранен?
— Ляжку прострелили. Видать, когда пистолет ударился о стену, стряхнуло предохранитель и он пальнул. Выдают всякую древнюю гадость. Хорошо хоть не с карамультуками заставляют ходить на работе. Перевязать надо — кровь свищет неслабо. И больно, ужас как. Будто бейсбольной битой врезали. Мне как-то один нарк на притоне битой врезал — ощущение, я тебе скажу, малоприятное. Я потом эту биту ему в зад засунул.
— Что, правда в зад? — не поверила Василиса. — Это, ты прости, что случайно тебя подстрелила… я не хотела.
— Было дело. Молодой был, горячий. Сейчас бы просто отлупил, и все. А тогда… Ну что, ищем бинты? Что касается ранения — да ты ни при чем. Старье эти пистолеты, так что ничего удивительного, что при падении он пальнул.
— Обойдемся без бинтов. Лежи спокойно — сейчас будет зудеть.
— Ай! Ой, ой! Ни хрена себе — «зудеть»! Опять злостными заклинаниями балуешься! Ой, ой!
— Терпи, ну что ты как баба! Кстати, насчет баб — Василису лечил, она так не вопила и терпела.
— Так бабы всегда терпеливее, ясно дело! У них чувствительность слабее, чем у мужчин! Шкура толще!
— Добавь ему еще, пусть позудит как следует, — мстительно попросила Василиса, чтобы не болтал чего не надо.
— Сейчас все пройдет, — пожал я плечами, — минуту уж можно потерпеть? Зато теперь рана не болит. Кстати — если были какие-то болезни, — теперь ты и от них излечился. Чист, как горлинка. Это что за мужик-то был? Со стволом?
— Миша Исхаков, кто же еще? Его подельник. Откуда взялся — хрен его знает. Он не должен был тут находиться. Его вроде как в командировку отправили. Хммм… и правда не болит. Силен. Тебе бы врачом работать, а не злодеев искать. Какого черта ты в полиции забыл? Ладно, решай вопрос. Я в порядке.
— Нож найдите… кровь пустить надо.
Через полчаса оба негодяя сидели перед нами и взахлеб рассказывали, как и почему они совершили свое преступление. Ужасное преступление. Вообще-то, я читал, что для отцеубийц в аду приготовлены особые условия — прямо по их «заслугам».
Мы все верно догадались — проигравшись в казино, Альберт попал под пресс уголовных авторитетов и со дня на день ждал, что ему отстрелят башку. Просьба отца была очень своевременной — кстати, Альберт и до этого подумывал о том, чтобы грабануть папашу — тем более что он его всегда недолюбливал и считал ненормальным. И разве справедливо, что этот ненормальный имеет деньги, а его сын нет? И помирать папаша не собирался. А тут еще и приезжий, сделка — точно приедет с наличными. Обычно эти делишки обстряпываются именно наличными. В общем — дальнейшее мы уже знали.
Деньги два подельника поделили — большую часть взял себе Альберт, но и Мише кое-что перепало, очень даже кое-что. Пятьсот тысяч евро. Коллекцию они не продавали — пока что не было необходимости. Притом Альберт какой-никакой, а все-таки мент, и понимал, что стоит начать продавать коллекцию — тут же засветится. Кстати сказать, он потом понял, что сглупил — надо было подождать окончания расследования и нормально вступить в права наследства. Тогда и коллекцию можно продать. Но сработала жадность, а еще он, зная своих коллег, решил — попрут ведь монеты. Не все, но попрут. Положат в карман — кто потом скажет, сколько их было? Некому сказать. Вот и забрал. Ну а нас подставили довольно умело и позвонили, вызвав полицию. Нормальное дело. Любой бы сообразил, что выгоднее подставить двух лохов, чем оставить все как есть.