Выбрать главу

Лохмоград от Трёхмухинска ничем особенным не отличался, разве что огней побольше да роскошь вокруг немереная. С учётом разрухи, виденной мной в деревеньках да сёлах Россландских, выглядело это, по меньшей мере, кощунством. И плата за вход была по — столичному высока. Чтобы пройти, мне пришлось выложить едва ли не половину оставшихся у меня монет. А так как к воротам города я подошёл, едва начало светать, то у меня было полно времени на поиски. А поиски я свои начал с личности, приметной во всех отношениях, коей было тяжело затеряться даже в бурном круговороте последних лет. Правильно: свои поиски я и впрямь начал с Кота-Баюна.

Оказалось, наш кот открыл видеосалон. Наткнулся я на него почти сразу. На помпезного вида здании, ниже прилепленного под самой крышей аршинной величины родового герба, изображавшего греющуюся под солнцем кошку, на бело-голубой вывеске так было и написано: Видеосалон Кота-Баюна. На входе в помещение висела большая разноцветная афиша: Мир грёз из волшебного царства Кота-Баюна. Два часа счастья. Медяк за час — разве это дорого? Представление первое. "Счастливое будущее. Часть первая". Кроме того, дополнительные сеансы: — Бесплатные угощения (дешевле не бывает); — Мир мясных изделий (окорока, буженина, колбасы, жаркое, копчености и прочее); — Сладости (торты, конфеты, пирожное, мороженое, прочие кушанья). И помните, попадая к нам, вы забываете все свои горести!

Видеосалон??? О господи, боже ж ты мой, когда я всё это успел порассказать-то? Нет, ей — богу, здесь определённо ничего нельзя говорить! Люди до того ушлые, чуть что услышат, тотчас в производство. Вон с литьём как развернулись! Правда, король сперва монополию на это дело завёл, потом (с новыми веяниями) патент себе оформил, теперь в казну оброк с каждого изделия собирает, но литейщики, кажется, тоже не в накладе оказались.

На входе в "видеосалон" стояли два дюжих молодца в красных навыпуск рубахах, перепоясанных широкими кожаными поясами.

— Куда прёшь? — грозно вопросил один из громил, совершенно не двусмысленно поворачивая оказавшуюся в его руках толстую и отнюдь не резиновую дубину.

— Не видишь что ли, написано: два медяка в кассу! — добавил второй, кивая в сторону маленького окошечка, расположенного чуть дальше от входа и больше напоминающего прорубленную к стене дырку, чем знакомую всем нам билетную кассу. Я пожал плечами и повернул в её сторону. Платить два медяка за сомнительное развлечение не хотелось, но ведь как-то надо было увидеть хозяина заведения. Можно было, конечно, попросить охранников-контролёров позвать хозяина, но те почти наверняка не стали бы это делать для незнакомца, а своим собственным именем я предпочитал не называться. Итак, я направился к кассе и уже почти вынул из кармана денежку, когда двери заведения распахнулись, и на пороге показалась восторженно улыбающаяся морда Кота-Баюна барона СИЦИЛИЙСКОГО.

— Николай Михайлович, святейший… — начал было он, кидаясь ко мне с распростёртыми объятьями, но я предостерегающе приложил палец к губам, и кот, понимающе заткнувшись, обнимал меня уже молча.

— Как Вы, где Вы? — уже отстранившись, Баюн принялся за расспросы. Морда его светилась от счастья, а на глазах заблестели слёзы умиления. При этом он, к моему удивлению, тащил меня не к дверям входа, а к окошечку кассы. Я снова полез в карман за деньгами. — Полно — те, полно — те, Николай, для Вас всё бесплатно, но я должен провести всё через кассу. — Он испуганно огляделся по сторонам. — Последнее время не стало отбоя от королевских ревизоров и соглядатаев, пару раз заведение закрыть обещались, такие деньжищи отвалить пришлось, не поверите.

Я успокаивающе кивнул. Зная, какие бабки платятся крыше у нас, как мне было не поверить ему? Меж тем мы оказались у окошечка. Я не удержался от того, чтобы не взглянуть на баюновского кассира. К моему удивлению, за конторкой кассы сидела серенькая кошечка с довольно забавной мордочкой и такими же огромными, как и у Ништяка Палыча, глазами.

— Лапонька моя, пробей, пожалуйста, билетик нашему гостю, — сказал Баюн, протягивая ей обозначенную на вывеске плату, затем посмотрел в мою сторону и слегка склонил голову.

— Позвольте представить. Моя племянница Тиграша. Вся в меня! — с нескрываемой гордостью произнёс кот и, грациозно показывая лапой в мою сторону: — А это наш несравненный… — под моим грозным взглядом он осёкся и, стушевавшись, докончил: — В общем, хороший человек Никола. Проездом он у нас. — Кот замолчал, но по его морде я понял, что о том, кто я таков, своей племяннице он расскажет, как пить дать, расскажет! Уж больно ему хочется похвастать своим знакомством с самим воеводой, князем, спасителем отечества. Значит, мне придётся с этим смириться. Что поделаешь, не вырывать же его паршивый язык? А кот, меж тем уже спеша в помещение, тянул меня за рукав, увлекая вслед за собой. Охранники, распахнув двери, отступили в стороны, уступая дорогу и почтительно кланяясь.

— А сейчас простите, уважаемый, — втянув меня в просторный холл, воскликнул, извиняясь, Ништяк Палыч. Похоже, и без моих слов он понял, что я пришёл сюда не его сеансы проглядывать. — Бизнес, понимаете ли, клиенты ждут-с, — и виновато виляя хвостом, Баюн откланялся.

— Заходите, заходите, рассаживайтесь! — ворковал Палыч, оглядывая ряды зрителей. — Убедительная просьба к уважаемым посетителям: пристегните ремни, положите ваши локти в подлокотники, нажмите правой рукой встроенную в подлокотник кнопочку. — Кот поманил меня пальцем, а когда я нагнулся, шепнул мне на ухо: — Требуются их покрепче привязать, а то были ужасные прецеденты, некоторые обгрызали себе руки, а то и сидящего рядом соседа.

— И что, это "представление" имеет успех?

— Ещё бы! — Кот-Баюн прямо — таки млел от распирающего удовольствия. — Не поверите, некоторые по два — три раза на дню приходят! Я уже трижды повышал цены, а клиенты всё прут и прут. И Вы знаете… впрочем, простите, меня действительно ждут. — Он слегка поклонился и вышел на центральную часть сцены.

— Господа, внемлите моим словам! Закройте глаза. Расслабьтесь. Вы слышите только меня, вы идёте за моим голосом, — замогильно вещал кот. — Вы поворачиваете голову. Вы ищите. Вы смотрите. Вы видите горы окружающих вас продуктов, вы выбираете самое лучшее, самое дорогое и начинаете есть, сначала медленно, затем всё быстрее и быстрее! — на мгновенье он замолчал, окидывая взглядом разношерстную толпу, сидящую в зале, а затем, подбадриваемый дружным чавканьем и стуком челюстей, продолжил: — Вы едите, вы жрёте, вы едите много, в вас может поместиться всё! Ешьте, наслаждайтесь, вам предстоит есть ещё два часа. Можете уже не торопиться, — под конец добавил он, но сидящих в зале уже было не остановить. Щёлканье челюстей, чмоканье и сопение превратилось в нескончаемый гул.

— Идёмте отсюда! — сказал кот и на мой вопросительный взгляд только лениво отмахнулся. — Эти ещё будут жевать часа полтора. А мы пока пройдёмте в мою каморку, чтобы можно было спокойно поговорить и отведать кофею. Я вам скажу, кофей — это нечто!

К сожалению, моя беседа с Баюном ничего не дала. Добавить что — либо существенное к тем сведениям, что я знал, он не смог, да оно по — другому просто не могло и быть. Кот был затворником, в гости никого не принимал, сам ни к кому не ходил. Его коммерческий ум вертелся лишь вокруг своего частного бизнеса. Второй час кряду кот, попивая ароматный (слишком уж ароматный, чтобы быть настоящим) кофе, рассказывал на все лады о своей заветной мечте. А мечта у него была проста и пряма, как натянутая нитка: накопить золота и отлить златую цепь такой толщины, чтобы можно было, закрепив её на толстенной мраморной колонне, долгими зимними вечерами "ходя по цепи той кругом" диктовать писарю мемуары. Мне не оставалось ничего другого, как время от времени поддакивать. Я уже было отчаялся, когда Ништяк внезапно хлопнул себя по лбу своей мягкой лапкой.