Через пять минут мы, одновременно поднявшись, стали готовиться к трудному пути. Перво-наперво нашли три толстых, трухлявых, но сухих бревна, аккуратно обтесав, сделали каждому нечто похожее на индивидуальный спасательный плот, затем наступила очередь маскировки. Не менее получаса ушло на то, чтобы пришить — привязать к нашей одежде кустики болотной осоки. Лица и руки раскрасили обыкновенной грязью. Когда я уложил на землю своих спутников, то оказалось, они уже ничем не отличаются от обыкновенной болотной кочки. Подняв вверх большой палец, я кивнул в сторону болота и, подхватив свой плотик, двинулся первым.
Вода была холодной, почти ледяной, и вскоре мои руки потеряли чувствительность, зубы выбивали дробь. Мои спутники чувствовали себя не многим лучше, и если массивный Клементий ещё был относительно свеж, то костлявый Иннокентий практически уже замёрз. Даже сквозь болотную грязь было видно, как побледнело его лицо. И вновь, в который раз, выбора у меня не был. Рискуя привлечь внимание, я отдал единственно правильный в этих обстоятельствах приказ.
— Двигаемся быстрее! — И на всякий случай добавил: — Не отставать!
И хотя вода под нами оставалась по — зимнему холодной, дело пошло на лад. От прилагаемых усилий кровь в наших жилах побежала веселее. Вскоре за моей спиной раздавалось двойное пыхтение и приглушённая ругань отца Иннокентия. Значит, отживел. Пока нам везло, и на острове если и следили за прилегающей местностью, то недостаточно зорко. А может, нас лишь затягивали в ловушку? Но об этом не хотелось даже и думать…
Караахмед, ликуя, поднял над головой готовый меч. Теперь для его закалки сверкающую сталь следовало обагрить кровью его же создателей.
Обессиленные тяжёлой работой кузнецы даже не попытались сопротивляться. Их окровавленные тела так и остались лежать подле остывающего горна. Чёрная сталь меча заблистала тёмным фиолетовым светом.
— Жаль, я не смогу совладать с твоей всё возрастающей мощью. Тебе нужен другой хозяин! — чародей осторожно коснулся ладонью отливающей вороновым крылом стали. От этого прикосновения меч слегка завибрировал, а Караахмед, в испуге отдернув руку, почтительно склонил голову. — Я не претендую на власть над тобой, мне не суждено столь высокое владение. Всё предопределено. Теперь ты поможешь вернуть мне Чёрного Властелина, он станет твоим и моим хозяином и мы покорим весь мир. — Караахмед осторожно коснулся пальцем острия, и по лезвию меча побежала тончайшая капелька крови. — Кровью своей заклинаю, костями предков клянусь повиноваться тебе и не ослушаться, вызываю тебя из чёрной бездны небытия! Плоть возродится из пепла, разум возгорится вновь! Явись и властвуй! Явись и устраши своих недругов и возрадуй своих подданных, ибо друзей у тебя нет, есть только враги и слуги. Караахмед наклонился, зачерпнул в левую ладонь горсть серого пепла и осыпал им тут же заискрившее лезвие. Затем, взяв меч за рукоять, повернулся к лежавшим у стены телам. Один из кузнецов был ещё жив. Он со стоном приподнял голову, с мольбой глядя на приближающегося к нему Караахмеда.
— Я не для того отсёк тебе ноги, чтобы оставлять в живых! — с этими словами чародей раскроил череп несчастного. Кровь и мозг кузнеца забрызгали стены и растеклись по лезвию.
— Явись! — вскричал чародей, воздев клинок высоко над головой и безумно закатив глаза. — Я принёс жертву Владетелю Тьмы, яви же милость, отпусти своего стража! — Караахмед трижды взмахнул мечом, вспарывая сиреневыми всполохами окружающую черноту ночи. — И будет литься кровь во славу тебя!
Стены гигантской кузни вздрогнули. Чёрная тень, отделившись от едва пламенеющего горна, медленно потекла в сторону застывшего в неподвижности чародея.
— Меч! Где мой меч? — донеслось едва слышимое требование сгущающейся тьмы. — Мне был обещан меч!
— Вот он, Повелитель, я отдаю его тебе, дабы ты мог вселить в него мощь и волшебную силу шести царей! — встав на одно колено, Караахмед подал на протянутых руках с каждой секундой заметно тяжелеющий меч.
— Меч! Мой меч! — сгусток тьмы уплотнился, приобретя силуэт бородатого человека. Его дрожащие руки-тени вытянулись в сторону меча и подхватили его как раз в тот момент, когда у Караахмеда не стало сил удерживать его тяжесть.
— Где благородная кровь, способная напитать меня бессмертной силой? — требовательно вопросил призванный из мира теней человек, и его глаза грозно блеснули.
— Повелитель Хайлула, он ждет Вас! Его кровь благородней и чище тысяч царских кровей. Его личная доблесть и честность не знает границ. Он лучший из того, что осталось в этом мире… — пролепетал коленопреклонённый маг. Его душа трепетала. От явившегося из мира теней Повелителя веяло такой силой и жаждой мести, что Караахмед почувствовал себя маленьким, беззащитным цыпленком подле оголодавшего в неволе волка.
— Так веди же меня к нему! — приказал Чёрный Повелитель, и чародей поспешно вскочил на ноги.
Пока они добирались до закованного в цепи пленника, Хайлула как бы походя, ненароком, проверяя остроту своего меча, зарубил пару — тройку случайно оказавшихся на их пути стражников. Караахмед только поморщился, но протестовать не решился.
— Вот он! — сказал чародей, указывая на прикованного к стене Георга.
— Он??? — удивлённо воскликнул Хайлула, и его руки непроизвольно подняли над головой меч, намереваясь срубить голову доблестному рыцарю.
— Стойте, господин, ради тьмы, стойте! — воскликнул маг, бросаясь под остриё меча. — Его нельзя убивать, ваша…
— Я помню! — глухо отозвался Повелитель, с трудом удерживаясь от разящего удара. — С какой бы охотой я отрубил ему голову! Жаль, что ты не нашёл другого рыцаря! — с последними словами Хайлула заскрежетал зубами и с неимоверным усилием своих сил опустил меч. — Я всё едино убью его, но чуть позже, когда найду ему замену!
К прикованному стене рыцарю Хайлула приближался медленно и настороженно, словно опасаясь. Когда Георг поднял свой взгляд, Хайлула вздрогнул, но узник, по-видимому, не узнал своего давнего врага, и его взор остался безучастен. Остался он безучастен даже тогда, когда острое лезвие, располосовав предплечье, испило его крови.
Хайлула почувствовал, как меч и его самого наполняет чёрная сила. Жажда убийства полностью завладела Чёрным Властелином, и два стража, стоявших подле пленника, располосованные стремительными ударами, повалились на землю. Опасаясь неконтролируемой ярости своего нового повелителя, Караахмед поспешил укрыться в чёрной нише и, прикрывшись плащом, притих наподобие затаившейся мышки.
— Хорошо, как хорошо! — заорало на всё окружающее пространство возрождённое исчадие ада, словно и не заметив исчезновения своего слуги-чародея.
Наконец мы выбрались на сухое место, начинавшееся в полусотне шагов от скалистого обрыва северо-восточной части острова.
— Вы налево, я прямо, встречаемся здесь же, — показал я знаками согласно кивнувшим святым отцам и, низко пригнувшись, исчез средь устилающих остров скальных обломков. Через полсотни метров мне встретилась троица увешанных оружием орков. Но не успели они сообразить, кто перед ними, как я отправил их в мир призрачных теней. Одиночного противника, стоявшего на страже у стен сооружения, смахивающего на загон для скота, я без угрызения совести срубил, подойдя сзади. Затем на всякий случай открыл загон — если в нём находились животные, то, выбежав наружу, они должны были поднять переполох, который в данной ситуации нам вовсе не повредил бы, и поспешил дальше. Пробежав несколько десятков метров, я заметил два искромсанных на куски тела, принадлежавших одетым в чёрные латы оркам. Это было, по меньшей степени, странно. Получалось, что кто-то на этом острове играл за нас? Я поспешил по следам неведомого союзника. Если бы я знал, кто он, то моё появление в пыточной не было бы столь поспешным, а на лице не появилось бы столь глупое выражение, когда, осторожно приоткрыв дверь, я увидел стоявшего посреди комнаты Хайлулу. С его длинного чёрного меча капала кровь. Два ещё вздрагивающих орочьих трупа валялись у него под ногами. Хайлула смеялся.