– О чём же тогда разговор?
– Большей частью обо мне. Я успел ознакомиться с некоторой частью той медицинской информации, которую вы передали в информсеть Латы, и понял, что я практически ничего не знаю из того, что должен знать медик. Моя работа, которую я готовил последние девять лет, вообще оказывается в корне ошибочна, я бы и сам узнал это через несколько лет, а вот тут так, сразу… И передо мной сейчас одна только пустота, в которую невозможно идти. Нет, конечно, смысл жизни не потерян, я избрал для себя профессию, и от этого выбора не отступлю. Но вот пути, по которым я шёл вперёд, оказались ложными, те пути, которые я старался проложить, - он вздохнул, - а вблизи пролегла ваша магистраль знаний, причём ушла настолько далеко вперёд, что своими силами мне уже никогда не достичь переднего края.
Я улыбнулся. Ох уж эти латяне, прав Ол, что сказал, что он из всех Альись больший латянин. Ходит вокруг да около, но не скажет просьбу напрямую.
– Ол, я не латянин, со мной следует говорить прямо. Хотя я и так понял тебя. Ты хочешь пройти обучение? Отвечай прямо.
– Да, хочу. Иначе из медика-исследователя я невольно превращусь в заурядного врача, лечащего от простуды и поноса.
– Желание учиться не может быть не непохвальным. Но, насколько я знаю, официальное приглашение на обучение специалистов мы отправили.
– Я знаю. Списки уже составлены и группы сформированы. Но меня в них нет. Моё начальство не намерено меня отпускать - во-первых. А, во-вторых, группы сформированы исключительно из молодёжи, к каковой меня в мои сорок лет уже естественно не относят… - он осёкся, но тут же сказал прямо, - прошу твоего содействия, все другие пути я уже испробовал.
– Ответь сначала на несколько вопросов. Первый - по какой причине твоё начальство тебя не намерено отпускать?
– Наверно считает незаменимым.
– А ты сам себя таковым не считаешь?
– Конечно, нет, - наконец-то улыбнулся он, - незаменимых людей не бывает вообще. А конкретно насчёт меня - могу назвать десяток кандидатов, способных заменить меня в практике, ну а об исследованиях я уже сказал, вести их я и так уже не могу.
– Второй вопрос: ты сказал, что к молодёжи тебя не относят. А сам ты как считаешь?
– Как сказать, - снова улыбнулся он, - если жить восемьдесят лет, то конечно нет, перевалил за середину, а вот если двести, то конечно молодёжь. А насколько я понял ваши методики, то и триста далеко не предел… Да и вообще, тот молод, кто ещё желает учиться.
– Трудно поспорить, - улыбнулся я, - возразить нечего. Какова твоя специализация?
– Возрастные изменения и болезни.
– Понятно. Ну что же, ты меня убедил.
– Ну и как, окажешь содействие, чтобы я попал в списки?
– Списки - не моё дело. Мы сделали приглашение, остальное - дело латян. А условие о том, чтобы обучалась именно молодёжь, связано с тем, что учиться намного проще, чем переучиваться.
– Так значит отказываешь?
– Нет, я такого не говорил. Не отказываю, сказал ведь, что ты меня убедил. Но и списки изменять не попрошу, это было бы неправильно по отношению к тем, кто в таком случае вылетел бы из списков. Для меня проще ввести дополнительные места. Ну, скажем дополнительную группу на десять человек. А набрать эту группу поручу тебе, среди могущих учиться, которых не отнесли к молодёжи. Ну а с начальством своим разберись сам, убеди, так же прямо, как убеждал меня, а не шастаньем вокруг да около в латянском стиле.
– Не знаю, благодарить тебя или нет.
– Не стоит, по крайней мере сейчас не стоит.
– Всё равно благодарю. Постараюсь оказаться достойным доверия.
– О чём-нибудь ещё хочешь поговорить?
– Да… Хотя, нет, пока нет.
– Тогда можешь быть свободен. Кстати, могу подбросить обратно, до вашего госпиталя.
– Я сейчас домой, на работу утром… Хотя и так уже почти утро.
– Я всё равно сейчас отправляюсь, а уж если отправляюсь, то всё равно по пути. Подожди, я скоро.
Мальчишка-оннец был в кают-компании. Он спал, устроившись на диванчике. Неудивительно, весь перелёт глаз не сомкнул, всё наблюдал. Мне стало жалко его будить, пусть спит, дело-то не такое уж срочное. Покинув кают-компанию, я вновь вернулся в медотсек и застал там Ола, о чём-то оживлённо беседующего с Рэем, но моё появление эту беседу сразу же оборвало.
– Вик, есть небольшие проблемы, не мог бы ты прямо сейчас перейти в мой мир.
– Что случилось?
– Да ничего не случилось. Просто нужно убедить этих двух ваших пациентов в реальности происходящего. И доктора Альись с собой прихвати, для него это полезно будет.
– Рэй, объясни подробнее.
– Здесь сам всё увидишь.
– Рэй!
Рэй ничего больше не ответил, посчитав объяснения исчерпанными.
– Хочешь прогуляться в мир Рэя? - спросил я у Ола.
– С удовольствием, а то много о нём наслышан.
– Идём.
В мире Рэя мы оказались прямо под открытым небом, а говоря точнее - в весеннем, почти что летнем, лесу. А самого Рэя тут естественно же не оказалось. Но уж коли он отправил нас в лес, значит для его целей так оно и нужно. Сначала мы недоумённо поозирались по сторонам, потом услышали сверху:
– Меня ищете?
– Смотря кто ты.
Метрах в шести над землёй, на не такой уж толстой ветке лежал и раскачивался мальчишка лет двенадцати, одетый в маскировочный костюм, делающий его практически незаметным на фоне древесной кроны.
– Свалиться оттуда не боишься? - поинтересовался Ол.
– Не-а. Сами смотрите, - он крутанулся с ветки, повис прямо в воздухе, - это же все ненастоящее.
Ухватившись рукой, он снова устроился на прежнем месте:
– Ещё раз показать.
– Давай, - сказал я, а мысленно добавил: "Рэй, дай ему грохнуться, пусть больно будет".
Крутанувшись с ветки, мальчишка, отчаянно маша руками, полетел вниз. Несмотря на мой совет, Рэй всё же не дал ему грохнуться в полную силу, но и того, что дал, оказалось немало. Сознания он не потерял, но от боли морщился и совсем не по-мальчишески скрипел зубами. Из носу у него закапала кровь, и весь он сделался каким-то жалким.
Ол тут же кинулся к нему, профессиональными движениями проверил, целы ли кости, потом остановил кровь (очевидно не без молчаливого содействия Рэя). Мальчишка был не кем иным, как тем самым советником Эрсвиром Инорэ.