— Принеси, пожалуйста, кувшин чистой воды, заплачу, как за лучшее вино, — попросила я.
Обслуга недоуменно заморгала белесыми ресницами, губы расползлись в заискивающей лягушачьей улыбке:
— Простите, почтенная магева, у нас не подают воду, если вы желаете, я пошлю мальчика к колодцу!
Я подумала над тем, чтобы сыграть старинный прикол наоборот. Жидкость она и есть жидкость, если воду можно превратить в вино, значит, можно и из вина сделать воду, разложив ее на составляющие, но, не будучи уверенной на все сто процентов в конечном результате, вот так сходу экспериментировать не решилась. Да вдруг еще кто из здешних небожителей сочтет, что я в его епархию лезу, и накостыляет?
— Действуй, — разрешила я, и подавальщица исчезла весьма проворно, готовая исполнить любой каприз магевы за ее деньги. Впрочем, при здешнем уважении к представителям моей профессии, дело было не только и не столько в деньгах, сколько в желании угодить. Небось, даром бы слетала.
— Между прочим, о "заплачу". Кейр, этот прохвост еще не все наши деньги пропил? — озадачилась я походя.
— Он ни монетки не взял, Оса, все у меня хранится, — вступился за честь алкоголика телохранитель. — Я только дядюшке Каро заплатил за место в его повозке, где мы твои вещи сложили, и за постели.
— Вещи? — оживилась я, считавшая свой гардероб безвозвратно пропавшим в "Резвых рыбах". Когда надо быстро сматываться, не до забот о запасах одежды, главное ноги унести. — Неужто вы прихватили мои шмотки от эльфов и Гирцено?
— Конечно, — коротко и почти снисходительно улыбнулся мужчина моему типично женскому и понятному поведению.
— Кейр, я тебя обожаю! — умилилась я, одобрительно похлопал друга по плечу.
Гиз в разговоре не участвовал. Застыл, как подобает телохранителю, статуей, слившейся с обстановкой, жил только взгляд. Может, мне и показалось, но на Лакса киллер смотрел со странной смесью презрения, сочувствия и толикой зависти. Напиться что ль тоже хотел? А еще бы не хотеть, когда из-за неудачного заказа вся жизнь под откос покатилась и ко вздорной девице привязанным крепче, чем веревками, на всю жизнь (мою) оказался?
— Вот, магева, — подавальщица вернулась с большим пузатым кувшином, где плескалась холодная колодезная водица.
Кейр сунул ей в ладонь монету, я взяла кувшин, повертела его за запотевшие бока в руках. Замечательно, даже карандаш не понадобится! Перехватив кувшин одной рукой, второй я скоренько начертала на влажной от капелек конденсата поверхности комбинацию из трех рун. Первой использовала ИСУ, чтоб остановить процесс пьянства, потом призвала силу ТЕЙВАЗ, для направления движения к цели, и завершила тройку рун ВИНЬЯ, руной радости и исполнения желаний. А как же иначе? Ведь я хотела, чтобы Лакс перестал пьянствовать и заметил мое возвращение, а он, надеюсь, так же желал, чтобы я вернулась.
Быстро, пока мой чертеж не запотел сызнова, я обвела его руной ИНГУС, ромбом, объединяя руны и смешивая их силу в единое заклятье. А потом решительно перевернула кувшин над головой вора.
Ледяная вода, перемешанная с льдинками (ИСА сработала на совесть), потоком обрушилась на скорбно склоненную макушку моего вора. Лакс выронил кувшин и завопил. Почему-то воды оказалось куда больше, чем полагалось. Вор вопил, а она все лилась и лились, пока не промочила его насквозь и не образовала вокруг стола приличных размеров лужу. Краем глаза я заметила, как бочком-бочком потянулся к выходу пьющий народ. Очень тихо, но с приличной для выпивох скоростью. Может, решили, что магева решила бороться за трезвость и пора уносить ноги, пока ледяным душем не угостили всех и каждого.
А вот фига! Все водные процедуры я приберегла для Лакса. Тот довольно быстро перестал вопить и, кое-как отплевавшись от залившей глаза, рот и нос воды, выдохнул совершенно трезвым и бесконечно счастливым голосом:
— Оса! Ты здесь!
Никогда не представляла, что насквозь мокрые и стучащие зубами от холода люди могут выглядеть такими радостными, даже если они моржи и каждую зиму в проруби полощутся. Он даже не полез обниматься, только смотрел на меня неотрывно, словно не смог бы наглядеться и за целую вечность.
— Вообще-то, — сварливо констатировала я, бухая опустевшую емкость на стол, — я здесь уже минут двадцать стою, но ты так интересовался содержимым своих кувшинов, что пришлось бороться за внимание.
— Напомни мне, никогда не напиваться в присутствии магевы, — бросил Гиз Кейру.
— Такое, пожалуй, забудешь, — откликнулся тот, впечатленный и, пожалуй, даже ужаснувшийся, зрелищем.
— Пьянству бой! Да здравствует трезвый образ жизни! — категорично подтвердила я. — Вставай, Лакс, пошли, нас ждут великие дела!
— Ага! — продолжая улыбаться совершенно по-дурацки, согласился тот и, похрустывая льдинками, вылез из-за стола. Вода капала с парня, как с водяного или утопленника, но счастливая улыбка не сходила с посиневших от холода губ, и голубые глаза горели тем особенным ласковым огнем, по которому я так тосковала. — Ты все-таки вернулась!
— Или вернее будет сказать, мне помогли вернуться, — поправила я, и сильф гордо встрепетнул яркими крылышками. — Самой мне не хватало сил. Дверь-то я нарисовала, но чтобы открыть и проложить дорогу понадобились совместные усилия Дэлькора и Фаля, кажется, еще и мой клинок серого пламени посодействовал.
— Куда мы идем? — спросил Лакс скорее для проформы, похоже, сейчас ему было это безразлично, лишь бы шагать рядом со мной.
— Переодеваться, — пожала я плечами, выходя из шатра. — Ты мокрый как мышь, утопленная в сортире заодно с террористами, еще воспаление легких заработаешь, в таком- то виде разгуливая, да и мне надо шмотки сменить.
— Точно, рубашка у тебя еще ничего, а вот штаны порваны и до бахромы износились, — деловито согласился практичный Кейр. — Видать, дорога к нам тяжелой была!
— Ты варвар! Ничего не понимаешь в колбасных обрезках! — оскорбилась я за свои драгоценные джинсы. — Это мода такая, между прочим, не какой-нибудь ширпотреб, а в фирменном магазине куплены!
— Что с готовыми дырками? — иронично выгнул бровь Гиз, думая, что острит.
— Конечно! И с бахромой, — гордо подтвердила я, задирая нос.
— В твоей стране очень странно одеваются, магева, — покачал головой киллер, кидая монетку мальчику и отвязывая повод своего коня.
Дэлькор, которого я никогда не привязывала, радостно прижался ко мне теплым боком, я ласково почесала морду верного коня и честно ответила:
— В моей стране вообще все странно. С каждым годом все страньше и страньше. Я вам даже пересказывать не буду насколько, а то свихнетесь. Сдавай вас потом в дурдом, себе новую компанию ищи, сызнова привыкай. Не хочу!
Садиться на коней мы не стали, балаганчик дядюшки Каро был не настолько далеко от питейного заведения, где квасил Лакс. Вообще шатры кочующих циркачей, я расценивала балаганщиков как смесь цыган и шапито, располагались весьма расчетливо. На некотором расстоянии друг от друга, не настолько близко, чтоб создавать вопиющую конкуренцию и не настолько далеко, чтоб нельзя было позвать своих, случись чего. Причем, балаганщики компоновались по три-пять шатров, специализирующихся на различных развлечениях. Яркий фасад призывно пестрел, завлекая клиентов, а искусно огороженный тыл вмещал в себя полупустые повозки и служил чем-то вроде компактного лагеря. Фургончик, куда парни складировали вещи и где коротали ночи в последние дни, находилась с краю такого лагеря. Народу тут сейчас почти не было, основная масса балаганщиков давала представления, зарабатывая хлеб насущный, развлекая людей в полосатых шатрах. Кейр и Гиз повели лошадок к общей коновязи.
Лакс, выбивая зубами классическую барабанную дробь в стиле кастаньет, замешкался у занавеса фургона, и я подтолкнула его за мокрый, но все равно приятно-мускулистый филей:
— Чего встал, приятель? Залезай скорей!
— Я подожду! Тебе ведь тоже переодеться надо, — напомнил вор.
— Стопроцентно, надо! Так что хватит дорогу загораживать, чай не Александр Матросов на амбразуре, — воскликнула я с наигранной сердитостью и вполне реальным беспокойством. — Фургон большой, что мы вдвоем что ли не поместимся? Ты в достаточной мере воспитанный мальчик, чтоб отвернуться, я, так и быть, заглядываться на твои заиндевевшие прелести не буду. Хватит ворон считать, а то пневмонию заработаешь, лечи потом, ману трать! Залезай, кому говорю!