– Но тот, кто нарушил заповеди Господни и насильственно оборвал жизнь Джона Мортона, очень скоро будет болтаться на виселице!
Питер Конвей, один из самых ярых сторонников мисс Мак-Картри, все же заметил, что это проще сказать, чем сделать. Иможен хмыкнула.
– Ошибаетесь, Питер! К несчастью для себя, этот тип даже не догадывается, что я его знаю!
Все просто остолбенели. Даже Тед, собиравшийся налить себе бог знает какую по счету рюмочку джина, так и замер с бутылкой в руке.
– Вы его знаете, мисс? – выражая всеобщее недоумение, переспросил он.
– Вот именно!
Иможен глубоко вздохнула и принялась импровизировать, в глубине души чувствуя, что подписывает себе смертный приговор.
– Мортон показал мне человека, которого он называл привидением и чье присутствие на этой земле его так поразило. Да и могло ли быть иначе, если англичанин сам побывал на похоронах!?
Слова мисс Мак-Картри произвели сильное впечатление. Преступление и призрак! Куда уж лучше!
– Так, по-вашему, тот тип прикончил англичанина, сообразив, что старый джентльмен его узнал, верно, мисс?
– Я в этом не сомневаюсь!
В разговор снова вмешался Конвей.
– И вы не назвали преступника Арчибальду Мак-Клостоу?
Мисс Мак-Картри выразительно пожала плечами, демонстрируя тем самым полное пренебрежение к умственным способностям сержанта.
– Он бы мне не поверил… а кроме того, Питер, я предпочитаю вести расследование самостоятельно.
– Но если вы знаете…
– Пораскиньте мозгами, Питер. Я действительно могла бы указать убийцу, но понятия не имею, почему он совершил преступление. Стало быть, пока я не выясню всю историю, правосудие бессильно против мерзавца.
Все признали разумность доводов и еще раз выпили за здоровье мисс Мак-Картри, самой отважной шотландки во всей Горной стране.
Миссис Плери, миссис Фрейзер и миссис Шарп со злобным удовольствием сообщили миссис Мак-Грю, что, проходя мимо открытой двери «Гордого Горца», видели ее Уильяма, без зазрения совести возглашавшего тосты за здравие мисс Мак-Картри, а та, бесстыдно сидя среди мужчин, вела себя так, будто председательствует на митинге. От ярости Элизабет Мак-Грю так прикусила губу, что во рту появился вкус крови.
– Пусть только этот подонок вернется, и он у меня… – пронзительно заверещала она и умолкла, не в силах побороть душившую ее злобу.
Миссис Фрейзер толкнула локтем миссис Плери, а та – миссис Шарп: в дверном проеме неожиданно нарисовалась фигура бакалейщика. Элизабет при виде супруга глухо зарычала, словно готовая броситься на добычу львица, и, налетев на Уильяма, бешено встряхнула его за грудки.
– Дрянь! Предатель! Папист! Пьяница!
– На вашем месте, миссис Мак-Грю, я бы убрал руки! – бесстрастно заметил Уильям.
Но Элизабет пришла в такое исступление, что уже совсем не владела собой.
– Да, сейчас уберу, – заорала она, – но только затем, чтобы съездить вам по физиономии!
И Элизабет отвесила оплеуху тому, кого Господь дал ей в супруги. Старые сплетницы сбились испуганной стайкой, и у всех трех пересохло во рту. Уильям не шелохнулся, а его жена, осознав всю гнусность своего поступка, вдруг растерянно замерла.
– Вы сами на это нарывались, Мак-Грю, – смущенно заметила бакалейщица, пытаясь выйти из положения.
– По-вашему, это достаточно серьезное основание?
Уильям все еще пребывал под впечатлением урока, полученного от Теда Булита, и потому сходу задал жене единственную трепку за всю его жизнь. На глазах у миссис Плери, миссис Фрэйзер и миссис Шарп растрепанная Элизабет, рыдая, с трудом поднялась на ноги и, как только Мак-Грю приказал ей: «А теперь отправляйтесь мыть погреба!», – покорно побежала исполнять волю супруга. Тогда Уильям повернулся к дрожащим, как осиновый лист, трем покупательницам и торжествующе улыбнулся:
– А вам, сударыни, чем могу служить?
Разгоряченная триумфом в «Гордом Горце», Иможен вернулась домой в полной эйфории. Разумеется, она никогда не чувствовала себя старой, но с тех пор, как вернулась в Каллендер, ощутимо помолодела. Сейчас мисс Мак-Картри ощушала себя исключительной личностью, без чьих неоценимых услуг королеве вряд ли удалось бы сохранить корону. С легким стыдом она вспоминала, как едва не бросила на произвол судьбы беднягу Гастингса. Да разве ему найти убийцу Джона Мортона без Иможен Мак-Картри? С ее точки зрения, подвергать себя всякого рода опасностям в отместку за совершенно постороннего человека, и к тому же англичанина выглядело на редкость благородно.
Иможен, особа крепкого сложения, не довольствовалась той почти эфемерной пищей, к которой привыкли особы ее пола, а потому с легкой душой погрузила ложку в густой суп из капусты и картофеля, приготовленный ею перед уходом и носящий странное название «колкэннон». Осторожности ради мисс Мак-Картри завершила трапезу чашечкой простокваши, щедро сдобренной ромом. Рецепт этого напитка, называемого «джинкет», Иможен получила от одной из коллег, когда та пригласила ее на выходные к себе на родину, в Девон. Быстро покончив с посудой, шотландка удобно расположилась в любимом кресле. Неподалеку (исключительно для пользы пищеварения) она поставила рюмочку виски и тут же погрузилась в блаженный сон. Но, должно быть, мисс Мак-Картри слишком торопливо ела «колкэннон», ибо виделись ей сплошные кошмары. То Арчибальд Мак-Клостоу предавал Роберта Брюса накануне битвы при Баннокберне, перейдя вместе со своим отрядом кавалерии на сторону англичан, причем среди изменников Иможен узнавала знакомые лица Джефферсона Мак-Пантиша, Гарри Лоудена и, как ни странно, переодетых мужчинами Маргарет Булит и Элизабет Мак-Грю. А вокруг шотландского героя собрались капитан Мак-Картри, Сэмюель Тайлер, Тед Булит, Уильям Мак-Грю, Питер Конвей и, что уж совсем непонятно, – Джон Мортон. Иможен вздрогнула и проснулась как раз в ту минуту, когда Мортон упал, сраженный ударом противника, чье лицо ей так и не удалось разглядеть. Дабы немного прояснить мысли и вернуться в XX век, мисс Мак-Картри допила виски и умылась холодной водой. Выходя из ванной, она чувствовала, что вновь готова к любым сражениям.
Однако, едва оказавшись за калиткой, Иможен вообразила, будто подвергается смертельной опасности. Если Гастингс не ошибся, убийца не может оставить ее в живых, поскольку мисс Мак-Картри – непрестанная угроза его собственной безопасности. Можно быть шотландкой и к тому же на редкость мужественной женщиной и при этом без особого восторга думать, что в любую минуту тебе в спину угодит пуля или вонзится кинжал, а то и на голову опустится некий тяжелый предмет. На долю секунды у Иможен опустились руки. Она с нежностью вспомнила лондонскую квартиру, кабинет в Адмиралтействе, где, листая досье, провела так много приятных часов, но почти тотчас рассердилась на себя за подобную распущенность и, призвав на помощь Роберта Брюса, своего отца и Дугласа (ибо все трое ждали, что Иможен окажется достойной их памяти), бодрым шагом отправилась на прогулку, которая, коли так судил Господь, вполне могла стать для нее последней.
Мисс Мак-Картри, отвечая на многочисленные приветствия, прошла из конца в конец весь Каллендер, свернула на дорогу в Килмахог и принялась бродить наугад по берегам озера Веннахар, решив, что местность здесь достаточно пустынна и убийца, возможно, попытается привести в исполнение свои темные замыслы. Всю дорогу Иможен отчаянно хотелось обернуться и проверить, действительно ли инспектор, как обещал, не спускает с нее глаз. Но вообще-то, мисс Мак-Картри полностью доверяла Гастингсу – во-первых, он шотландец, а во-вторых, кто-кто, а инспектор СИД должен быть профессионалом! Кроме того, здравый смысл подсказывал, что, если, обернувшись, она разглядела бы полицейского, его непременно заметил бы и убийца, а тогда прогулка совершенно теряла смысл.
С легкой грустью Иможен остановилась там, где три года назад чуть не погибла. Вспомнила она и как отчаянно боялась инспектора Дугласа Скиннера, тогда еще не зная, ни кто он такой на самом деле, ни что он приставлен к ней ангелом-хранителем. Милый Дуглас… Иможен была бы счастлива с ним, ибо инспектор ни в чем не стал бы перечить жене…