— Не грустите, — прошептала она, заметив, что его глаза увлажнились. — В жизни бывает и похуже.
Это был их последний разговор. Утром около автобуса она только улыбнулась ему.
Иржи Скала поднимает взгляд к фотоснимку на стене землянки. Молоденькая девушка, почти девочка, а многому меня научила, думает он. Стоит вспомнить ее мужество, волю к жизни и энергию — и приступа малодушия как не бывало.
В соседней землянке давно смолкли голоса и кто-то тихо наигрывает на гармонике.
— Ну, парень, ты с ними рассчитался, — говорит седовласый генерал с живыми, смеющимися глазами в сетке тонких морщинок. — За каждую рану, за каждый шрам отплатил с лихвой.
Капитан Скала стоит навытяжку, рядом с ним — восемнадцать награжденных однополчан. На правом фланге — новый Герой Советского Союза майор Буряк, на левом — он, капитан Скала.
— Не обижаетесь, что вам так нескоро достались офицерские погоны? — лукаво подмигивает генерал и тотчас сам отвечает: — Нет, нет, не обижаетесь, правда? По крайней мере теперь они вполне заслужены!
— Я не обижаюсь, товарищ генерал, — с улыбкой подтверждает Скала. — По правде говоря, в Советской Армии, а особенно в авиации, почти не имеет значения, прибавилась звездочка на погоне или нет.
— Ах, черт, — смеется генерал. — Хочешь доставить удовольствие мне, старику?
— Нет, в самом деле, товарищ генерал. Какая разница для летчика-истребителя? Звездочкой больше, звездочкой меньше. Все необходимое получаешь даром, а деньги — на что они на фронте?
— Послушайте его! — шутит генерал. — Готов, кажется, бросить погоны нам под ноги.
— Никак нет, товарищ генерал, — серьезно возражает Скала. — В Англии, когда нас из лагеря, куда мы были интернированы, перевели наконец в армию, нам тоже пришлось подождать воинского звания. Там, признаюсь вам, я офицерского чина ждал с нетерпением, радовался, что получу погоны. И они мне помогли. А здесь я в них не нуждался. У вас смотрят на то, как человек воюет, а не на то, что он носит на плечах. — Он на мгновение запнулся, смущенно переступил с ноги на ногу. — Я горжусь, что мне довелось сражаться в такой армии. Неважно в каком звании…
— Льстец! — генерал смеется, стараясь не показать, что он тронут. — Делает нам комплименты, как кавалер девице… Ну, нашу кокарду ты получил, погоны тоже, в Англии сражался, можешь с честью возвращаться домой. Еще рюмочку за прочную дружбу!
Грузовик везет награжденных из штаба полка обратно на авиабазу. У всех немного кружится голова от славы и тостов. Новоиспеченный Герой Советского Союза майор Буряк ужасным басом запевает солдатскую песенку. Левой рукой он обнял Скалу за шею, правой помахивает в такт песне. Скала тоже поет, но думает о своем.
Какой большой путь прошли они вместе! Давно позади граница, советские войска готовятся к последнему удару. Наступил «период салютов», как сказал майор Буряк. Советская Армия, нанося врагу сокрушительные удары, с боями берет город за городом. Разваливается империя Гитлера. Захватчики бегут из оккупированных стран, прячутся, как улитка в раковину.
— На Берлин! — этим возгласом майор Буряк заканчивает песню, словно угадав мысли капитана Скалы.
— На Берлин! — подхватывают остальные.
— На Берлин! — слышится из кабины водителя.
На Берлин, думает Скала, даже не верится! Сколько хороших парней узнал он за это время и скольких потерял из виду. Последний удар — и снова они расстанутся.
Недавно этот самый Буряк с громоподобным голосом спросил Скалу:
— Ну а ты как, радуешься? — И, не получив ответа, Буряк указал на лицо Скалы. — Уж не это ли тебя тревожит? Дружище, да когда мы напишем вашим, как ты воевал, на твою физию никто и не взглянет. Сюда будут глядеть! — И он ткнул себя в грудь, на которой блестел только сегодня полученный орден.
«Когда мы напишем вашим, — усмехнулся Иржи. — По-соседски. Одна семья другой семье. «Мы — вашим»… Милый, славный Буряк, все ему так ясно и просто!»
— Знаешь, ты вот что сделай, — серьезно сказал Буряк. — Я недавно читал очень интересный рассказ. Одного нашего немцы тоже так разделали. Вернулся он домой инвалидом, весь прострелен и залатан, как старый башмак. И говорит: я, мол, пришел передать вам привет. Тебе от мужа — это он жене, а вам, ребятки, от отца. Они его так и не узнали. Целые сутки он был дома и не узнали. И тебя не узнают! Кто тебе мешает съездить домой и поглядеть своими глазами? А если на грех — я в это не верю, но все-таки… ну, тогда приезжай к нам обратно. Мы тебя в полку с распростертыми объятиями примем. Ты сотни летчиков выучишь, они тебе в пояс будут кланяться, будут твою науку вспоминать, а не твое лицо…