Что случилось с этими людьми? Однажды они уже проиграли войну; еще до того, как она началась, бежали за границу, перенесли гитлеровский террор, тюрьмы, казни, и все-таки большинство из них ничему не научилось. «Честь мундира», офицерское звание… Эти мысли уже однажды тревожили Скалу еще там, в госпитале, в Москве, когда он пришел в себя.
Французские офицеры, английские офицеры — их он хорошо знал, все они одного поля ягода. В головах у них средневековые предрассудки, понятия о собственной исключительности, о «рыцарстве». В мирное время это кружит голову, а едва загремят орудия войны, все эти понятия терпят крах. Скала видел чехословацких офицеров после Мюнхена, французских — после разгрома Франции, английских — после Дюнкерка. Они злились, чуть не скрипели зубами, но ни один из них не выступил против своих лидеров. Никогда они не шли с народом, всегда против него!
По-новому видит теперь Скала советских людей. Вот полковник Суходольский, летчик еще со времен гражданской войны. За годы службы в авиации, боев и учебы он стал выдающимся офицером. А Буряк — кадровый офицер или запасник? Кто его знает! Но он стал Героем Советского Союза. Черт, а не человек, как только сядет в самолет и оторвется от земли!..
— Теперь ты храбрый! — корит себя Скала. — Еще бы! А когда Унгр у выхода из бара схватил тебя за полу, ты что-то молол о переполненном поезде. А ведь надо было сказать: «Господин полковник, все вы разговариваете со мной так, словно я служил во вражеской армии, словно я перебежчик. В таком случае нам с вами лучше совсем не разговаривать. Да, господин полковник, совсем! Лучше я уйду!»
Последнюю фразу Скала произнес вслух и, спохватившись, оглянулся. Но никто не обратил на него внимания. Только тщедушная старушка, прижатая к стене рядом с ним, улыбается, и по лицу ее разбегаются морщинки.
— Куда ж вам идти, молодой человек? Скоро будем в Колине, там много народу сойдет, сразу станет просторнее.
Скала улыбается.
— Верно, бабушка. Уж я подожду до Колина. А потом уйду. Уйду от них совсем, бабушка!
У Скалы отлегло от сердца. Он приветливо глядит на старушку, которая покачивает головой, довольная, что дала хороший совет попутчику. «Извольте, господа, — думает Иржи, — можете хмуриться, не замечать меня. Что я знаю, то знаю, и этого вы у меня не отнимете, хоть лопните со злости…»
— А знаешь, Иржи, нам надо бы пожениться, — смеясь, сказала Карла. — Ведь мы, собственно, живем просто так, сожительствуем.
Иржи и не думал об этом. Сегодня он впервые обратил внимание на медную дощечку у калитки: «Карла Подгразкая» — девичья фамилия Карлы, которую она взяла после развода. Иржи целый день думал об этом и вечером хотел поговорить с Карлой.
— Потом, потом, — сказала она, стоя перед зеркалом. — Сейчас придут гости.
И верно, сегодня у них торжественный день — отмечается производство Иржи в майоры. «Хозяин» Роберт сдержал слово.
Скала сидит в неосвещенной комнате и в полуоткрытую дверь смотрит, как в спальне наряжается Карла. В чем же она изменилась? Что ему не нравится? Может быть, ему хочется, чтобы она носила прежнюю девическую прическу? Но это было бы просто смешно. Стала курить? Это потому, что работа у нее ответственная и нервная. Иржи даже не спрашивал ее об этом, она сама сказала. Может быть, ему не нравится ее спокойная уверенность? Тоже нет. А почему Иржи вздрагивает всякий раз, как зазвонит телефон? Или он просто отсталый человек и не может привыкнуть к домашнему телефону? Нет, конечно, дело не в телефоне. Дело в том, что ему самому никогда не звонят, а Карла вечно кого-то инструктирует, что-то передает, дает указания… Видимо, это раздражает Иржи. Нет, не в этом дело, причина другая, в самом деле другая! Будь он честолюбив, его наверняка грызла бы зависть к товарищам, у которых прибавилось звездочек на погонах, тогда как он, Скала, вернулся в том же чине, в каком после Мюнхена покинул родину. Да и раньше он совсем не обижался, в Советской Армии его сначала зачислили рядовым летчиком, простым пилотом.
В чем же дело? Что такого в Карле нового, странного, непонятного? Она мила и нежна с ним, когда они наедине. Ни тени недовольства мужем. Наоборот. Каждый вечер, вернувшись со службы и закрыв за собой дверь дома, Иржи чувствует себя у тихой пристани. Он повозится с Жучком, который по-прежнему обожает хозяина, и ждет Карлу. Разом забываются любопытные, испуганные и сострадательные взгляды, которые преследовали его весь день. Иржи ждет Карлу… Может быть, дело именно в том, что ему часто приходится ждать ее, и иной раз ждать долго. Но иначе она не может, он и сам понимает, у них был разговор об этом. Вечерами у Карлы собрания, заседания, ей приходится делать доклады. Сколько раз она предлагала Иржи зайти за ней, подождать, пока она освободится, чтобы вместе пойти домой. Нет, Карла чиста перед ним, в нем самом что-то изменилось, он стал раздражительным, постоянно чем-то недоволен…