— Я не испугал тебя, Анна? — вдруг спросил Герман.
— Нет, не испугал, — тихо ответила я и, отдавая должное его проницательности, добавила со смехом, — разве что немножко.
— Знаешь, у меня ведь тоже давно не было женщин.
— Как странно. Почему? — удивилась я.
— Когда-то я был женат. Недолго.
— Вы развелись?
— Нет, она умерла. Вернее — ее убили.
— Господи, как ужасно! — воскликнула я.
— Не бери в голову. Это было давно.
— Но разве можно забыть такое?
— Я ничего не забыл, — произнес Герман мрачно. — Это изменило всю мою жизнь... С тех пор я стал другим.
Теперь я поняла, откуда была его сдержанность по отношению ко мне. А я-то принимала ее за холодность, безразличие. Какая я была дура! Ведь если бы он был ко мне равнодушен, разве привез бы меня сюда, позволил бы жить в его доме, пользоваться его вещами, пачкать красками стены и пол! Он отдал мне целую комнату под мастерскую, чтобы я могла там делать, что захочу. Я рисовала целыми днями, ела его еду, пила его вино, спала в его постели! Он был сдержан и ненавязчив, а теперь предложил мне выйти за него замуж! Значит, он любит меня. Ведь не станет такой человек, как он, предлагать девушке руку и сердце просто так! А я, господи, какая же неблагодарная!
— Не знаю, каким ты был раньше, — прошептала я, — но я узнала и полюбила тебя такого, какой ты есть... Я так счастлива...
— Надеюсь, ты говоришь это искренне и не пожалеешь о своих словах.
— Никогда!
Проснулась я утром в своей спальне. Я не помнила, как оказалась здесь. А может быть, я не уходила из нее? Просто мне приснился эротический сон?
Он вошел в комнату и положил на мою постель охапку нежно пахнущих бледных роз. Спросил.
— Как спалось?
По его голосу, его взгляду я поняла, что все было на самом деле.
— Мне приснился удивительный сон, — прошептала я, с легким кокетством поглядев на него.
— И мне, — с улыбкой ответил он. — Я хочу, чтобы нам всегда снились одинаковые сны. Так ты решила?
Я взглянула ему в глаза и вдруг меня обдало жаром, я поняла, что мой ответ предрешен. Я могу сказать только "да", у меня просто не повернется язык для другого ответа. Было в его глазах что-то такое, отчего меня снова пронзила дрожь...
— Да... — прошептала я. — Я согласна...
— Если не возражаешь, мы отпразднуем завтра вечером нашу помолвку. Я приглашу друзей, а ты присмотрись к ним. Может быть, потом набросаешь их портреты.
— Я попробую, — растерянно согласилась я.
— Вот и хорошо. Видишь ли, мне приятно жить в доме, где меня окружают лица моих друзей. И пусть будут их истинные лица, ведь ты умеешь рисовать то, что скрыто у человека внутри?
— Я рисую то, что вижу и чувствую, — сказала я. — Это само так получается, словно кто-то водит моей рукой. Но так бывает не всегда. Если такое состояние не приходит ко мне, я ничего не могу нарисовать.
— Но здесь ты рисуешь каждый день!
— Да, ты окружил меня такой красотой, здесь все так прекрасно, что я могу жить в своем сказочном мире все время, ничто не мешает мне заниматься творчеством. Именно об этом я мечтала всю жизнь, но даже представить не могла, что так когда-нибудь будет! Ты поселил меня в сказке! А теперь предлагаешь стать твоей женой. Знаешь, мне почему-то немного страшно, наша жизнь изменится, если мы станем мужем и женой!
— Чего ты боишься? — улыбнулся он, — обязательств, быта? На этот счет можешь не беспокоиться, все останется так же, как сейчас. Мне не нужна кухарка или уборщица, все это есть у меня...
— Да, но я их не разу не видела!
— Главное достоинство прислуги — оставаться незаметной, — усмехнулся он. — А теперь мне нужна верная, надежная подруга, такая, как ты...
Маша, держа под руку Фрэнка, вышла из казино. Он слегка пошатывался, но на ногах стоял твердо. Они оказались на пустынной ночной улице.
Сзади за ними на небольшом расстоянии двинулись еще четверо рокеров.
— Пусть они уйдут, — заявила Маша.
— Чего?
— Боишься остаться без охраны? — засмеялась Маша.
— А ты не боишься?
— Чего? — передразнила его Маша. — Уж не тебя ли?
На улице хлестал дождь, ветер был в лицо.
— Замерзла? — повернулся к ней Фрэнк.
— Есть немного, — ответила Маша, стуча зубами.
— Ладно, сейчас машину возьму.
— А если я с тобой не поеду? — с вызовом произнесла Маша.
— А если твоих дружков пришьют? Куда ты денешься?