Невдалеке на небольшой поляне виднелся темный силуэт машины. Маша медленно, с трудом передвигая разбитые, изодранные до крови ноги, прошла мимо и увидела проселочную дорогу, ту самую, по которой Фрэнк привез ее в лес. Откуда-то доносился шум проезжающих машин. Вероятно, шоссе было где-то поблизости. Маша пошла прямо на этот звук и вскоре оказалась на шоссе. Сейчас, в слабом свете пасмурного утра, все выглядело не так, как ночью. Впереди, сквозь оголенные ветки деревьев, открывался огромный пустырь, за ним тускло поблескивала река, а еще дальше, угрюмо возвышаясь над берегом однотипными громадами панельных зданий отчетливо проступал сквозь туман какой-то незнакомый микрорайон.
Ободранная, грязная, Маша побрела вдоль шоссе в сторону города. 
...Ночь. Мы с Германом едем вдвоем по пустынной улице, слушаем музыку.
— Куда ты хочешь поехать в свадебное путешествие? — спрашивает он, повернувшись ко мне.
— На необитаемый остров, — отвечаю я.
— А тебе не будет скучно?
— Я буду с тобой.
— Что ж, поищем необитаемый остров, — Герман обнимает меня и целует, в первый раз за все время нашего знакомства.
У меня от его поцелуя начинает кружиться голова.
Впереди горит красный светофор. Перед нами останавливаются две машины, и вдруг я вижу, как к ним подбегают несколько парней и с дикими воплями начинают колотить по машинам. Одного из водителей пытаются выволочить наружу, он отбивается, кричит. Раздается звон разбитого стекла.
— Давай развернемся, — прошу я.
— Слишком большой крюк, — отвечает Герман и очень медленно продолжает двигаться вперед. А светофор, видно, не работает, все еще горит красный. — Да и бессмысленно, сядут на хвост.
Теперь я вижу несколько мотоциклов, стоящих впереди вдоль тротуара.
— Пожалуйста, побыстрее, — умоляю я, предчувствуя недоброе.
— Ты боишься, Анна?
— Боюсь... Зачем их провоцировать?
— Ничего не бойся, дорогая! — Он снова обнимает меня правой рукой, а левой небрежно держит руль. — Обкурились ребята, вот планка и съехала.
Водителя первой машины все-таки выволокли, бросили на асфальт и начали бить. Другой с разбитым стеклом рванул на красный свет, за ним погнались трое мотоциклистов.
— Герман, давай вызовем милицию! — прошу я.
— Зачем? — усмехается он, продолжая медленно ехать прямо на толпу. — Неужели ты все еще веришь, что твоя милиция тебя бережет? Смешно, ей богу...
Озверевшая толпа рокеров, оставив на время лежащего на дороге человека, с вожделением смотрит на нас, готовясь к новой расправе. В одно мгновение они окружают нашу машину, визжат и гогочут, размахивают какими-то железяками и цепями.
— Смотри, какая курочка!
— Ну-ка, давай ее сюда! Мы ее потрахаем!
Они лезут на машину, хохочущие рожи прижимаются к стеклу. Дальше все происходит так стремительно, что я почти ничего не успеваю понять.
— Пригнись! — кричит Герман, жмет на газ и, скинув в капота двоих, пролетает на красный свет. Здоровенный парень повисает на машине. Герман резко останавливается и дает задний ход. Парень мешком падает на землю. Мы снова мчимся вперед, а несколько рокеров, взревев моторами мотоциклов, гонятся за нами. Один заезжает с боку, с моей стороны. Герман, не отпуская руля, протягивает руку, открывает окно... Я вижу блеск металла... Рядом со мной раздается выстрел. Рокер вместе с мотоциклом кубарем катится по асфальту. Снова выстрел. И наступает тишина.
Мы едем все дальше и дальше от страшного места. Больше за нами никто не гонится. Меня трясет, зубы отбивают нервную дробь.
— Успокойся, Анна, все прошло, — Герман пытается обнять меня.
Я отшатываюсь.
— Ты... ты убил их?
Герман поворачивается ко мне, взгляд у него холодный и жесткий.
— А ты хотела, чтобы они тебя трахнули?
— Зачем, зачем ты так! — Я начинаю рыдать, захлебываясь. От обиды, от страха, от того, что впервые в жизни видела, как убивают.
— Ты слишком впечатлительная, так нельзя, — говорит Герман.