Владимир Бойков
Возвращение из…
1
Олег приходил в это кафе часто. Уютный зал, оригинальное оформление под американский запад времён золотой лихорадки, столики, со столешницами из спилов очень толстого дерева и неизменные ритм-энд-блюзы.
Много лет назад на месте этого кафе стоял универмаг, в который время от времени завозили импортную одежду. Однажды они приехали сюда с мамой из другого района города, чтобы купить куртку. Потом мама решила пробежаться по продуктовым магазинам, вдруг чего-нибудь «выкинули». Машин на улице было много, подземные переходы отсутствовали, и мама попросила его никуда не отлучаться. Олег сидел на автобусной остановке совсем один. Ему не было скучно. Сначала он выискивал среди прохожих потенциальных шпионов, потом принялся рассматривать болячки на коленках. Некоторые уже подсохли, и их можно было попробовать оторвать.
— Больно? — услышал он голос из-за спины. Оглянулся. Девочка лет 7–8 участливо наблюдала за его действиями.
— Неа, — сказал Олег смело.
Девочка обошла скамейку, присела перед ним на корточки. Тёмные волосы, челка, гладкое, словно фарфоровое личико. Очень красивая девочка. Он посмотрел на её чистые коленки, голубые трусики и новенькие коричневые сандалии.
Девочка встала и присела рядом.
— Тебе сколько лет? — спросила она.
— Десять, — соврал Олег, прибавив целый месяц к своему возрасту.
— А мне семь, — сказала девочка.
— Таня! Таня! — услышали они голос.
— Это меня, — сказала девочка, нехотя слезая со скамейки. Она подошла к Олегу и посмотрела ему в глаза.
— Как тебя зовут?
— Олег.
— Ты милый, — вдруг сказала Таня, поцеловала его в щеку и убежала.
Прошло много лет. На месте универмага появилось кафе «Блюзы» и, поскольку институт, в котором учился Олег, был совсем рядом, он приходил сюда иногда, садился у окна и посматривал на ту самую автобусную остановку. И каждый раз ему вспоминалась Таня. Он шутил над своей нелепой надеждой, но продолжал садиться у окна и вести наблюдение за местом их единственной встречи.
И вот однажды… Он сидел за своим любимым столиком, глотал горячий кофе, наслаждался музыкой и поглядывал в окно. — «Таня, — не без иронии сказал Олег сам себе, заметив идущую по тротуару девушку. — Темные волосы, челка. Несомненное сходство», — усмехнулся он.
Девушка дошла до автобусной остановки, замедлила шаг и… побрела дальше. Но сразу вернулась, присела на краешек скамейки.
Олег выскочил на улицу. Приблизился, сделал вид, что ждёт автобус, а сам украдкой рассматривал незнакомку. Через пару минут, словно почувствовав это, девушка повернулась и с легким вызовом вгляделась в его лицо.
— Таня? — обмирая, спросил Олег.
Девушка встрепенулась, обрадовалась, растерялась.
— Ты? — только и сумела вымолвить она.
— Я.
— Ты тут сидел, а меня мама позвала. Да? — девушка словно вспоминала что-то, и это казалось странным, учитывая то, что она его сразу узнала.
— Да. Мне было десять. Сколько лет прошло…
— Много?
— Много. А я наблюдал за остановкой из кафе. Но не часто. Иногда. А ты приходила сюда?
— Не помню. — Она задумалась. — Приходила.
— Часто?
— Очень редко. Пойдём со мной, — вдруг сказала девушка и протянула руку.
Она привела его в старый парк. Они побродили по его аллеям. Таня молчала.
— Расскажи о себе, — попросил Олег.
Девушка пожала плечами.
— Не хочешь?
— Я не умею рассказывать. Посидим где-нибудь, и я на тебя посмотрю.
Они нашли скамеечку, присели. Таня действительно стала его рассматривать.
— Ты милый, — повторила она свою детскую фразу. Потом потянулась к нему и обняла.
«Господи, как приятно», — подумал Олег, волнуясь.
Таня зажмурила глаза, неловко коснулась губами его щеки. Он нашёл её губы. Надо же… Девушка совсем не умела целоваться.
На дорожке парка появилась шумная компания молодежи. Они все разом повернулись в сторону парочки, послышались скабрезные шуточки, хохот.
— Идём, — сказала Таня. Схватила Олега за руку и потянула вон из парка.
Девушка хорошо ориентировалась в хаосе похожих друг на друга дворов. Вскоре они вошли в один из подъездов, поднялись на второй этаж. Таня достала ключ из-под коврика, но никак не могла справиться с замком. Умоляюще глянула на Олега…
Через минуту они вошли в квартиру.
— Ты здесь живёшь?
— Бабушка, — сказала Таня.
— Она дома?
— Нет. — Таня, кажется, не желала вдаваться в подробности.
Они прошли в комнату и сели на диван. В парке было проще, здесь в чужой квартире Олег чувствовал себя стеснённо. А Таня, словно боясь забыть, и, желая запомнить лучше, принялась рассматривать Олега в упор. Потом засмеялась счастливо, закрыла глаза и подставила губы. Они целовались долго, очень долго и, когда ему уже чуть-чуть надоело, он тронул её за грудь. Девушка вздрогнула, но не отпрянула. И стала смотреть на него с каким-то странным, но искренним восторгом.
— Я могу раздеться, — сказала Таня. — Ты хочешь?
Олег взволнованно кивнул. Словно заворожённый он смотрел, как девушка снимает юбку, расстёгивает пуговицы на блузке.
— Я тоже хочу на тебя смотреть. Раздевайся.
Они стали ласкать друг друга. Олег умело, Таня неловко, но быстро приноравливаясь к незнакомым движениям. Он прикоснулся к её талии, погладил бёдра, потом присел и обнял за ноги. Она нежно перебирала пальчиками его волосы и молчала.
2
Утром Олег обнаружил, что он в квартире один. Мелькнула нехорошая мысль о подставе, о спрятанном в шкафу трупе. Он вскочил, нервно оделся, быстро осмотрел комнату, попытался проверить шкаф, но тот оказался заперт. На всякий случай заглянул на кухню и в туалет.
Выбежал на улицу. Стараясь не светиться перед окнами, быстро покинул квартал, пересёк несколько густо засаженных деревьями улочек и немного успокоился, отойдя от Таниного дома более чем на километр.
Прошёл месяц, другой, его неуклюжий страх забылся, а вот образ Тани, не только не выветрился, а наоборот всё больше и больше приобретал характер навязчивого наваждения. Он попытался найти тот дом, истоптал множество дворов, пока не убедился в тщетности своих попыток. Таня снилась ему каждую ночь, мерещилась на улице во всех девушках с каштановым цветом волос, он вздрагивал от звонков в дверь (вдруг она) и постоянно слышал её голос в гомоне прохожих. Он опять стал завсегдатаем кафе «Блюзы» и часами таращился в окно на автобусную остановку, ставшую для него чем-то вроде мистического талисмана.