Булычев Кир
Возвращение из Трапезунда (Река Хронос - 3)
Кир Булычев
Возвращение из Трапезунда
Фантастический роман
СНОВА АПРЕЛЬ 1917 г.
Буквально за два дня до Февральской революции, покончившей с монархией в России, следователь Вревский вызвал к себе служившего в Феодосии прапорщика Николая Беккера.
Дело об убийстве Сергея Серафимовича Берестова и его служанки Глафиры Браницкой не было закрыто, но после исчезновения основного подозреваемого оно пылилось на полке в железном шкафу следователя. Там же находилась еще одна синяя папка: "Дело о без вести пропавших солдатах Феодосийской крепостной артиллерийской команды Денисенко Т. И. и Борзом Б. Р.".
Не зная о причине вызова, Беккер был обеспокоен и всю предыдущую ночь не спал, уговаривая себя, что все обойдется.
В одиннадцать часов утра Беккер поднялся на второй этаж и вошел в кабинет. Там ничего не изменилось, только стены стали еще темнее да больше скопилось пыли в углах, куда не доставала щетка уборщика. За столом, у лампы под зеленым абажуром сидел вовсе не изменившийся Александр Ионович.
При виде Беккера следователь поднялся и показал на стул, но руки не подал, что Беккер счел плохим предзнаменованием.
Вревский разглядывал Беккера с любопытством, будто отыскивая перемены в его лице. Не найдя таковых, объяснил, что вызов - пустая формальность, связанная с отъездом Вревского в Симферополь к новой должности.
Достав из покрашенного в коричневый цвет железного шкафа две синие папки, он положил их перед собой.
- Эти два дела, - сказал он, - тесно связаны.
Под его правой рукой покоилось дело об убийстве Берестова, под левой ладонью - дело о дезертирах.
- Все же вы утвердились в мнении, что убийцей мог быть один из моих солдат? - спросил Беккер.
- У меня нет окончательного мнения, - ответил Вревский, - Я не исключаю вины Андрея Берестова.
- Я всегда говорил вам - это исключено! Он был добрым человеком. И безобидным.
- Оставьте эти причитания для барышень, - буркнул Вревский. - Невинные не устраивают побегов.
- А вы уверены, что это побег? Я слышал, что они покончили с собой.
- Не играет роли. Они убежали, инсценировав самоубийство. Но потом их лодка попала в шторм. Шансы на то, что они остались в живых, ничтожны.
- И раз один подозреваемый избегнул вашей кары, - попытался улыбнуться Беккер, - вы ищете другого.
- Не другого - других. Пропавшие солдаты - из вашей команды. Они притом ваши земляки. Одного из них затем находят убитым. Рядом - пустая шкатулка Берестова. Как мне не подозревать!
- Но при чем тут я?
- А разве я вас уже обвинил?
- Вы меня вызвали сюда.
- Из любопытства. Только из любопытства, Допустим, что все же убийцы и грабители были солдаты. Откуда они узнали о ценностях? О шкатулке?
- Не знаю.
- А я думаю, что от человека, близкого к Берестову. Или к его родственникам.
- Вот и ищите, - сказал Беккер с раздражением. - Могу предложить версию.
- Пожалуйста.
- Один из солдат был любовником служанки Берестова. И она с ним поделилась тайной?
- Вы не знали эту женщину?
- То-то и видно... А можно я предложу версию?
- Я - весь внимание.
- Берестов поделился тайной со своим гимназическим другом Беккером. А у Беккера стесненное денежное положение. Беккер готов на все!
- Александр Ионович!
- Это же только предположение. Но если было так, то я вам сочувствую.
- Почему?
- Потому что вы не получили никаких денег. Ваши сообщники вас надули. Это бывает в уголовном мире.
- Простите, Александр Ионович, я хоте бы узнать, с какой целью меня вызвали из Феодосии?
- Только чтобы поставить вас в известность о закрытии дела, которое вас касается. Дела о сбежавших солдатах. Вот и все...
***
Через неделю, 3 марта, оказавшись в Ялте, Беккер увидел, как толпа громит здание городского суда.
В первые дни революции по всей России прокатилась волна расправ с полицейскими, нападений на полицейские участки и тюрьмы. А так как старые власти в Ялте не оказывали революции никакого сопротивления, следовало предпринять какой-нибудь революционный шаг, оставить в воспоминание потомкам решительное действие, которое войдет в учебники истории. Таким действием и стало взятие городского суда.
Вовремя присоединившийся к толпе Беккер смог пройти в кабинет срочно уехавшего в Симферополь следователя и отыскать у него в столе две синие папки.
Переехав в Севастополь, Коля взял папки с собой.
***
В двадцатых числах марта Фридрих Платтен, швейцарский социалист, человек солидный, вхожий в германское посольство, подписал с Германией письменное соглашение, по которому германская сторона брала на себя обязательство провезти русских революционеров через свою территорию. В условиях соглашения был ряд любопытных пунктов, о которых в свое время не распространялись. Враги социалистов потому, что их не знали, а сами социалисты потому, что не хотели огласки. В соглашении говорилось, что едут все желающие, независимо от их взглядов на войну. В их вагон не имеет права входить ни один германский чиновник или военный без разрешения Платтена. Никакого контроля, никакой проверки багажа - если русские и везут бомбы, они смогут воспользоваться лишь по ту сторону границы. Социалисты обязуются взамен постараться добыть в обмен за себя несколько германских пленных... Последний пункт превращал соглашение в сделку, скорее гуманного, чем политического характера. Был он лжив - никто не верил, что вот-вот из-за горизонта покажутся "пикельхельмы" германских собратьев!
Но германцы, соблазненные дьяволом революции, господином Ганецким, уверовали в то, что эти большевики скоро развалят русское государство тогда можно будет взять украинские степи голыми руками.
Ганецкий не обманул. Прежде чем рухнуть, германская империя без всякой пользы для себя сожрала половину России.
Переговоры шли в Берне, а большинство эмигрантов обитало в более добром, уютном Цюрихе. Когда из Берлина телеграфировали, что протокол подписан, Владимир Ильич бросился в комнату, начал кидать в чемодан вещи и говорить Надежде Константиновне:
- Первым же поездом! Посмотри расписание, когда ближайший поезд на Берн.
До ближайшего поезда оставалось всего два часа.
- Поезжай один, я приеду завтра, - уговаривала Владимира Ильича Крупская. Но он был неумолим - он требовал совместного отъезда и как всегда победил. За час сорок три минуты Ульяновы сложили книги и нехитрое имущество, уничтожили все компрометирующие письма. Переоделись. Владимир Ильич сбегал
в библиотеку и по дороге даже успел купить библиотекарше небольшой букетик тюльпанов, не пожалев на это трех минут и двух почти последних франков. Надежда Константиновна за это время расплатилась с хозяином Камерером, вместе с ним проверила, все ли в порядке в оставляемой квартире, снесла вниз часть вещей - остальные стащил сам Владимир Ильич, а потом побежал искать извозчика.
Первым же поездом Ульяновы успели в Берн. Там, в Народном Доме, уже собрались их друзья и знакомые - Зиновьевы, Усиевичи, нервная и привлекательная Инесса Арманд, буйный Мартов, упрямый Дан, Ольга Равич, Харитонов, Розенблюм, Абрамович из Шо-де-Фон и просто Абрамович, Бойцов, Миха Цхакая, Сокольников, Радек - светила социалистической мысли, бунтари, заговорщики, мечтатели... Всего их было тридцать человек, если не считать четырехлетнего кудрявого сына одной женщины, принадлежавшей к еврейской партии Бунд. Мальчика звали Робертом, он полюбил Сокольникова и больше никого не хотел слушаться.
Вагон был первого класса: к русским социалистам немцы приставили хороших поваров, которые кормили сытно, как мало кто из них питался в последнее время.
- Это тебе, Ильич, не глухонемой швед, - смеялся Зиновьев, который знал о несбывшихся планах Владимира Ильича поехать через Германию под видом глухонемого скандинава.
И Ленин согласился, что тот, отвергнутый план был авантюрен - любая случайность, проговорка, ошибка могли привести к аресту. А вдруг Ильича приняли бы за английского шпиона?