Финлей совершенно не представлял себе, сколько прошло времени, как долго он находится в камере. Здесь ничего не менялось: темнота, сырость, отвратительный запах крыс и гнилой соломы. Из-под двери пробивался тоненький лучик света; высоко справа в стене было окошко едва в фут шириной, но и оно вело в коридор, а не наружу.
Все это время Финлей находился в одиночестве; его тюремщики боялись его, боялись даже допрашивать. Что за ужасные последствия повлекла за собой его ошибка! Что он наделал!
Финлей скорчился на полу, обхватил себя руками и попытался не дрожать от холода. По крайней мере он уверял себя, что дрожит именно от холода. Он не мог позволить себе бояться. Особенно сейчас.
Руки у него были холодны как лед, цепи врезались в тело. Голова сильно болела, и когда он двигался, Финлей чувствовал, как трескается корочка засохшей крови. Во рту у него пересохло, но в этой сырой камере одна мысль о возможности напиться вызывала у него тошноту.
У Финлея отобрали аярн, а без него он был слеп и беспомощен.
Не лучший способ завершить жизненный путь.
Финлей попробовал рассмеяться, взглянуть на ситуацию с иронией, как сделал бы на его месте Роберт... Однако все было бесполезно. Роберт мертв, и убил его он, Финлей.
В коридоре раздался звон металла, дверь распахнулась, залив камеру светом. Финлей зажмурился. В помещение вошли двое стражников с обнаженными мечами; за ними шел третий - он поставил у ног Финлея кружку с водой.
- Ну и как тебе здесь, колдун? - проворчал сержант. На Финлея с покрытого оспинами лица смотрели холодные черные глаза. В них были отвращение и ненависть, но и страх тоже. - Хочешь признаться в своих преступлениях?
Финлей скорчился в своем углу. Не стоит провоцировать этих людей. Воспитанный в них ужас перед колдовством и так уже заставлял их искать предлог для того, чтобы убить его.
- Мне не в чем признаваться. Я еще тем парням в лесу пытался объяснить: никакой я не колдун.
- Расскажешь это судьям! - сплюнул стражник. - Через два дня они явятся, чтобы тебя судить. Тебе хватит времени на покаяние. У нас поблизости живет священник - приведем сразу, как попросишь.
- Но мне не в чем каяться!
- Ну, тогда мы тебе немножко поможем. - Сержант махнул рукой одному из солдат, и тот сделал шаг вперед, целясь мечом в лицо Финлею. Острия клинка рассекло правую щеку узника. Боль была жгучей, как огонь, но Финлей сдержал крик.
- Пора тебе признаться нам, кто ты такой есть. Что ты делал в лесу? Откуда явился?
Финлей с трудом поднялся на ноги, сердце его колотилось, как молот. Они не должны узнать его имя!
- Ну, давай, колдун! Назови свое имя. Кто ты такой? - Неожиданно сержант ударил Финлея по лицу. Тот отлетел к стене. Прежде чем он смог вдохнуть воздух, сержант ударил его снова - на этот раз в живот. Финлей сложился пополам, и сержант подошел к нему вплотную, обдав зловонным дыханием. - Не такой уж ты могучий, в конце концов!
- Я же... говорил... - выдохнул Финлей, пытаясь распрямиться, - я не колдун.
Сержант схватил Финлея за волосы и отогнул его голову назад.
- Скажешь это еще раз, колдун, и я просто перережу тебе глотку! Не так уж мне и хочется дожидаться судей. Знаю я, как разделываются с вами эти фанатики из Гильдии, так что предпочту избавиться от тебя лично. Зачем нам здесь твои гнусные лживые уловки! Понял? Может, ты и темный ангел, да только я позабочусь, чтобы ты не вышел отсюда иначе как мертвым или на плаху.
Резким движением сержант ударил Финлея затылком о камень стены и сделал шаг назад.
- Ну-ка прикуйте его к стене. Мало ли какие мысли у него появятся насчет побега.
Стражники схватили Финлея и прижали спиной к холодным камням. Он чувствовал, как кровь течет у него по шее, так что грязная рубашка становится еще и влажной. Когда один из солдат стал надевать на его правую руку железный браслет, сержант кинулся вперед и сорвал с пальца пленника перстень.
- Это что? Где ты его взял? Черный орел на серебряном поле... Уверен: где-то я его уже видел.
- Я нашел перстень, - быстро сказал Шинлей.
- Ах вот как! - ухмыльнулся сержант. - Тогда ты не станешь возражать, чтобы я его забрал и выяснил, кому он принадлежит. Перстень недешево стоит, да и твоя одежда тоже. Богатая одежда. Может, ты не нашел его, а украл? Или снял с мертвеца?
Сержант расхохотался и вместе со стражниками вышел из камеры. Дверь с лязгом захлопнулась, но не успело стихнуть эхо, как Финлей услышал еще один отзвук. Ощущение накрыло его, как ночная тьма. Хоть он и был слеп без своего аярна, тут он не мог ошибиться, тем более что они с Робертом несколько недель назад отрабатывали умение обнаруживать именно это... Где-то рядом был малахи.
Финлей сел, привалившись к стене. Цепи зазвенели - так дрожали его руки. На этот раз он не пытался обмануть себя - то, что он испытывал, было страхом.
Солнце уже садилось, когда Дженн привела к Роберту доктора. Когда они вошли, Роберт еще спал, но тут же проснулся. Дженн помогла ему сесть, опираясь на подушки, и прогнала мучившие ее опасения. Разобраться с ними можно будет и позже.
- Это доктор Вишарт, - начала она. - Он приехал из приюта для больных, чтобы вас осмотреть.
Роберт взглянул на нее, потом кивнул старику.
- Мы ведь раньше встречались, доктор, не так ли?
- Очень любезно со стороны вашей светлости помнить об этом, прошамкал Вишарт; его слезящиеся глаза остались бесстрастными. - Как ваша светлость себя чувствует сегодня вечером?
- Уже вечер? Ну, у меня не гнутся суставы, однако встать я смог бы.
Вишарт кивнул и протянул руку, чтобы пощупать шишку на лбу Роберта.
- Боюсь, что раны вашей светлости серьезнее, чем кажется. Едва ли вам удастся ходить, да если вы и попытаетесь, такой удар по голове не может не вызвать головокружения. Я бы советовал вам недели две провести в постели, ваша светлость. Вы помните, что с вами случилось?
Дженн быстро подошла к постели и бросила Роберту предостерегающий взгляд.
"Скажи ему, что упал с лошади, - больше ничего".
- Моя лошадь споткнулась, доктор. Должно быть, я упал и ударился головой.
- Понятно, - пробормотал Вишарт, ощупывая плечо Роберта, потом выпрямился и повернулся к Дженн. - Те травы, что вы давали ему, вполне годятся, миледи, а еще я посоветовал бы сделать припарку на плечо. В остальном же главное - покой. Через три дня я загляну, но обязательно дайте мне знать, если начнется ухудшение.