Я изумленно посмотрел на эту женщину. Откуда она знает?
— Серьезно? — магесса измученно улыбнулась. — Мой милый, хоть и пустоголовый Ники, это было очень легко понять. Ну а еще я спросила об этом у твоей маленькой девочки. Она так мило краснела и заикалась, когда я подсказала ей пару секретов, как доставить тебе удовольствие…
— Алия!
Эта страшная женщина еще успела где-то отловить Ирен и устроить ей допрос! Я же просил ее молчать об этом…
У меня разболелась голова. Я надеялся, что быстро узнаю у Алии все подробности, а на деле эта акула, даже в таком в состоянии, кого угодно схватит за причинное место и отгрызет все что можно.
— Я сразу поняла, что он сбежал с артефактом, — тихо произнесла она, пристально смотря на свои ладони. — Наделась, глупая, что найду его, отговорю, спасу. Как же я хотела, чтобы все закончилось хорошо, — женщина вздохнула и посмотрела прямо мне в глаза, но не так, как обычно — насмешливо, а умоляюще, обречено. — Я не могу его найти, Ники, совсем не могу. Еще немного и я поверю, что его больше нет. Если бы он умер, я бы нашла тело, но… он словно растворился в воздухе. Ты знаешь, я стала думать, что он и вправду переместился в прошлое. Это въелось мне в голову, убивает изо дня в день. Одно и тоже.
Я подошел к ней и присел на колени, взяв ее холодные руки в свои ладони. Попытался разогреть своим дыханием.
— Ты совсем замерзла.
Она печально улыбнулась:
— Если мы его не найдем, то миру придет полный конец. И в этом буду виновата я одна.
— Мы с тобой соучастники, Алия.
— И я ведь даже ни о чем не рассказала магистру Гоннери — ни про артефакт, ни про Микио. Он так занят вопросами по урегулированию отношений Совета и королевского рода, что у меня просто не хватило сил взвалить на его плечи еще это.
Я погладил усталую магессу по руке:
— Не волнуйся, он знает, что артефакт у меня и я уверен, когда закончится эта пляска вокруг королевского трона, Филгус попросит показать его, но пока… Если миру суждено погибнуть и мы станем во всем виновными, то так уж и быть.
Алия тепло на меня посмотрела и, внезапно наклонившись, обняла, зарывшись в моих волосах.
— Я очень рада, что у меня есть такой друг, как ты, Ники, — тихо прошептала она, не выпуская меня из объятий.
Мое сердце защемило от любви к этой прекрасной женщине.
— Я тоже рад, что ты мой друг, Алия, — улыбнулся я.
— Но если ты хоть кому-нибудь об этом расскажешь, Никериал Ленге, — она отстранилась от меня, на ходу смахивая слезы, — то…
— Я еще хочу жить!
Дознавательница улыбнулась более открыто и искреннее, чем пару минут назад, но через мгновение, вновь помрачнела.
— Ты хотел узнать про Микио, и я, наверное, могу тебе рассказать, все что знаю, но…
— Ты не хочешь, чтобы он пострадал? Даже если действительно, намеревается уничтожить мир? — догадался я.
Она отвела взгляд.
— Я уж не знаю, чего хочу.
— Знаешь, ты всегда знала, чего хочешь, просто сейчас запуталась.
— Влюбилась, — она усмехнулась. В ее голосе не было злости, лишь усталая обреченность. — Как полная дура в этого придурка.
Я пододвинул к ней второе кресло, сел и принялся слушать.
— А я ведь об этом все равно хотела с тобой говорить. Еще тогда, в столовой, но не сложилось. Думала, потом, никуда не убежит разговор, а вот оно как получилось. Убежал…
Мне внезапно подумалось, что продолжать разговор без чего-то горячительного будет как-то не то, а так как “с утра пить — печени вредить”, то кружкам был разлит горячий чай из личных запасов дознавательницы. Я даже в ее закромах нашел коробку с овсяным печеньем. Кабинет наполнился сладковатым ароматом сдобы и цветочной липой с нотками жасмина.
Она, молча, следила за моим копошением в ее столе, около ее чайника и безропотно приняла кружку с горячим напитком. Отхлебнула и одобрительно цокнула.
— Хоть что-то ты не забыл из нашей совместной жизни.
— Тут забудешь, — меня даже передернуло. — Порой мне кажется, что я его могу приготовить даже с закрытыми глазами.
Женщина грела свои холодные руки об кружку, вдыхая цветочный аромат чая.
— Мне всегда не хватало твоего чая. Он у тебя всегда получался такой… исцеляющий, словно твой целительский свет попадал даже в заварку. Я пила его и не могла напиться.
— Я всегда готов тебя выслушать, ты же знаешь.
— Знаю… порой, я вспоминаю те наши вечера и жалею, жалею себя, что упустила тебя. Ты всегда был таким светлым, добрым, и мне хотелось упиваться им, но каждый раз, мне было все мало. Я пила, осушала до дна, не давая возможности заполонить пустоту, а когда мне его больше не доставало — уходила. Ты его вновь копил, заполнял до краев, и все начиналось по кругу, как безумный танец, который все никак не хотел заканчиваться. Ты был для меня медленным ядом. А Мики… он другой. Не такой, каким я его считала раньше.