— Мне даже не пришлось его уговаривать, — слегка поворчала Лира. — Требовалось Председателю поманить его пальчиком, как сорвался с места и, прихватив бумаги, телепортировался на переговоры! А его мать?! Эта женщина на весь Совет кричала, что ты безалаберный и бессовестный лентяй и хам, а ее “золотце” — недооцененный талант! Она еще вякала что-то про то, что ты неправомерно занимаешь такую высокую должность, хотела собрать подписи в пользу твоей отставки! — жена перешла на гневный шепот, но, внезапно, удовлетворенно улыбнулась. — Я ей тогда высказала много хорошего… Она так охала, хваталась за Сердце и требовала целителя! Я уж думала в своей лицедейской импровизации умрет, а нет, к сожалению. И как ее Партар терпит? А Адриан? Характер у этой дамочки хуже, чем у Мариан! А ты ведь прекрасно знаешь, как я отношусь к сестре Адри…
— Ты поругалась с заместителем Председателя? — выделил главное из всей гневной тирады супруги Фил и обреченно вздохнул. Теперь понятно, почему Партар с легкой руки спустил ему своеволие — госпожу Нестелл он люто ненавидел и представление, устроенное Лирой, видно, его довольно позабавило. Но теперь перед бедным магистром встала иная проблема, в какой-то степени даже похлеще первой — матушка Адриана и Мариан имела хватку сильнее волкодава, а ее “великосветские беседы” убивали лучше, чем грамм яда василиска.
Выходить из уютного и гостеприимного госпиталя резко перехотелось. Больничный уже не казался карой, а стал благословением.
— Я случайно, милый, — в голосе Лиры Филу на долю секунды послышалось раскаянье. — Не люблю, когда за спиной гадюки строят козни, сразу хочется их поставить на место… ударив пару раз по хребту хлыстом… со стальными шипами… как раньше, в молодости.
Филгус невольно хмыкнул. Характер у бывшего демонолога до сих пор был взрывной, а о последствиях своих неосторожных слов она думала тогда, когда ее за эти слова осуждал сам Фил. Стычки между госпожой Нестелл и Лирой были и раньше — заместитель Председателя не могла простить магнессе ее прошлое, а Лира слишком привыкла видеть раздражающих ее людей на дыбе, чем попытаться не обращать на них внимание.
И, естественно, мать Адриана и Мариан выливала всю накопившуюся желчь на четвертого члена совета. Филгус терпел, миролюбиво улыбался старой женщине, а дома просил жену не провоцировать заместителя. Но тщетно. Теплые отношения жены и госпожи Нестелл были похожи на взаимную любовь Никериала и Стефана.
Фил вздохнул, с душевной болью и тоской посмотрев на брата. Он должен был его защитить, должен был предотвратить то безумие, спасти Ника от участи всенародного “злодея” и “похитителя”, в которого можно безнаказанно кидать камни, уберечь его от фатальной ошибки — принцессы. Должен был, но не смог.
Разочарование в себе резало нутро не хуже кинжала и магический очаг, чувствуя душевное самочувствие хозяина, ныл, иногда покалывая, словно в него впивались тысячи маленьких иголок. Смотреть “на такого” Ника было невыносимо, но и поделать с этим Филгус ничего не мог, только поверить в Азеля, который говорил, что со временем Ник встанет на ноги.
Как оказалось, пока Фил думал о своем, его неугомонный коллега не бездействовал. Подойдя поближе и вдоволь полюбовавшись на безмятежно спящего целителя, он, неожиданно для всех, выдал:
— А вы знаете, что в одной древней легенде, злая колдунья погрузила прекрасную деву в вечный сон и снять проклятие смог только поцелуй истинной любви.
Алия нахмурилась, а Фил шокировано замер, выдернутый из своих мыслей этой двусмысленной фразой.
— Ты это к чему клонишь? — тут же недовольно поинтересовалась магистр Эрлеан.
— А давайте попробуем! — с энтузиазмом ответил он. — Чур, я первый!
— Ты чего такое говоришь! — мигом прошипела она. — Он не дева, это не вечный сон, и истинной любовью между вами даже не пахнет! В снятии проклятий должна быть точность!
— Ох, это ревность? Да?
— Еще чего! — тут же возмутилась девушка, но, увидев тяжелый многообещающий взгляд главы госпиталя Парнаско, замолчала, как и ее оппонент. Азель всегда трепетно относился к покою пациентов и резко реагировал на любые “недозволенные” нарушения тишины.
“Знал бы Ник кто пришел его проведать, — невольно подумал Фил, — тут же пошел на поправку, лишь больше не лицезреть своих Сердобольных посетителей-почитателей”.