…Мы выходим на улицу. Женщина идет крепкая, осанистая, серьезная, и уже кажется, что не было у нас сейчас ни этого уединения в уголке, ни откровенного разговора. О чем она думает? Теперь об этом не спросишь…
— Да, вспомнила, как бывшего нашего начальника фамилия, — Притула, Александр Дорофеевич Притула.
В ее карих, золотистых от солнца глазах снова светится радость.
— А я уж думала, у меня склероз! Между прочим, говорят, он жив, где-то сейчас генералом служит. Ну, прощайте, через десять минут у нас заседание.
Тряхнув мне руку, она бежит к переполненному автобусу, прыгает на подножку, расталкивая стоящих впереди мужчин.
Я смотрю ей вслед. Но вот захлопывается дверца, автобус ныряет в поток других машин и скрывается в нем.
Спасибо, Варвара Артемовна!
Теперь во мне еще сильнее заговорил дух искателя. Он подсказывал: стоит ухватиться за кончик нитки, и клубок начнет разматываться. Но в мечтах все проще и, я бы сказал, прекраснее. Сколько раз — и тогда и сейчас, когда первый этап поисков уже давно позади, — я, споткнувшись, вдруг начинал проклинать себя за мое пристрастие ходить по узким горным тропинкам, зачастую по краю пропасти.
И все-таки это чертовски интересно: возвратиться к легенде и попытаться сверить ее с правдой жизни. Только так, шаг за шагом, восстанавливается великая карта войны. Исчезают «белые пятна», становятся резче штрихи…
Хороший мой друг, тоже писатель-искатель, познакомил меня с «помощником следопытов» из Министерства обороны, полковником Валентином Николаевичем Соловьевым. Тот понял меня с полуслова. «Генерал не иголка!» — с улыбкой в голосе ответил он и в тот же день сообщил мне служебный телефон Притулы.
…Набираю номер, воображая себе внешность генерала: седой бобрик, живые, веселые глаза… Впрочем, что гадать, если мы скоро увидимся?.. Я почему-то не сомневаюсь в этом.
— Притула слушает.
Я представляюсь, коротко, может быть, сбивчиво говорю о цели моего предстоящего визита, ссылаюсь на Варвару Артемовну Грисенко.
— Грисенко? — слышу в ответ. — Что-то не припоминаю такую… А в Перемышле я был. И в обороне участвовал. Но принять вас сейчас не могу, некогда. Позвоните через несколько дней.
В трубке щелкает, затем тишина. Разговор окончен.
Я понимаю, что генерал занят. Но на душе остается какой-то осадок, вроде легкого облачка. Почему мой собеседник не обрадовался, когда я сказал о моем желании заняться этой забытой ныне обороной? Впрочем, писатель как ребенок, ему вынь да положь заветную игрушку. А у генерала дела. Придется подождать.
Неделю спустя повторяю звонок.
Но генерал опять занят. И встретиться нам вряд ли удастся.
— И вообще, — говорит он, — с тех пор прошло так много лет, в памяти почти ничего не сохранилось, какие-то крохи. Да и стоит ли этим заниматься, ворошить прошлое?..
Александр Дорофеевич снова вешает трубку.
Теперь я, признаться, обижен. Что я, бездельник, пытающийся украсть чужое время ради собственной прихоти? Или мной руководит нечто большее, чем простое любопытство?.. Но почему генерал не советует мне «ворошить прошлое»? Может быть, здесь есть какая-то тайна?
Попробую позвонить еще раз — последний. Я уже не сомневаюсь, что встреча с генералом не состоится. Страшно другое: неужели ниточка оборвется?
На всякий случай у меня приготовлен вопрос.
— Прошу прощения за назойливость, но не подскажете ли вы кого-либо из ваших сотрудников по Перемышлю?
— Вы все-таки решили продолжать?
— Да, решил.
Пауза. Генерал думает. Я слышу какие-то голоса: по-видимому, у него в кабинете идет совещание. И тут мне впервые становится неловко: ну какого черта я отвлекаю человека от дела? Сейчас извинюсь и повешу трубку.
Но слышу:
— В одном из московских проектных институтов, кажется, на улице Горького, работает инженер Лисагор Семен Маркович. Попробуйте отыскать его…
Я с облегчением вздыхаю. Какое все-таки счастье, что мы живем в цивилизованном веке! В данном случае я имею в виду телефон и такое великолепное приложение к нему, как «Список абонентов города Москвы». Правда, на улице Горького помещается несколько институтов. Звоню в один, в другой. И вот наконец…
— Лисагор слушает.
Голос тихий, немного усталый. Но я уже настороже. «Не буду сразу раскрывать карты!»
— Мне нужно вас видеть по важному делу. Когда бы я мог с вами встретиться?