— Когда вернется Словакова?
— Не знаю. Я здесь просто убираю. Но, может, через две недели, а может, и через три. Она не говорила.
— Где она сейчас?
— В Западной Германии. Уехала в Альпы. На лыжах катается.
— Вот так вдруг?
— Да. На нее это похоже. Вчера вечером прилетела домой, говорит: «Утром еду в Гармиш, пани Михалкова. Вот вам ключи, приведите мою квартиру в порядок».
Земан сообразил, что кто-то действует быстрее, чем он. Таким образом, одного свидетеля убрали.
16
Он снова отправился в Скрыше. При дневном освещении, чистом снеге и прозрачном морозном воздухе деревушка выглядела гораздо более симпатичной и опрятной, чем запомнил ее Земан в тот промозглый ноябрьский вечер. Из труб валил дым, все вокруг дышало покоем, даже замок в лучах не щедрого зимнего солнышка не казался таинственным, неприступным, подавляющим все вокруг, а приобрел совсем домашний вид.
Земан понимал, что от трактирщицы Берджишки (или, как ее еще называли, Фриды) он больше ничего не узнает, и тем не менее постучал в дверь пока еще закрытого трактира. Желание узнать правду оказалось сильнее проверенной истины, гласящей, что из вычерпанного источника не напьешься.
Увидев его, Фрида усмехнулась:
— О, вы снова здесь?
— Соскучился по вас.
— Я нравлюсь полицейским? Так я могу и зазнаться, — рассмеялась она, впуская Земана.
Ого, в деревне уже знают, что я криминалист? И это требует расследования, подумал он.
— Что вам предложить, товарищ майор? — спросила Фрида, когда Земан сел.
— Ну, например, чаю, — ответил он.
Это был странный заказ, потому что всюду предлагают и подают только кофе, типичный чешский «турецкий». За свою жизнь Земан столько его выпил, что чувствовал к нему отвращение. Чаще всего это был грубо смолотый, жидкий кофе, который вызывал только боль в желудке. Правда, бледный трактирный чай в старых влажных бумажных пакетиках был не лучше, но его хоть можно пить без ущерба для здоровья.
— И еще, — сказал Земан, — хочу узнать у вас кое-что о замке.
— За этим и обращайтесь прямо в замок. — Фрида насторожилась, общительности ее как не бывало. — Это трактир, а не справочное бюро. Чай? Ну черт, вот это заказ! — усмехнулась она, ставя чайник на электрическую плиту. — Даже если бы все знала, я все равно бы вам ничего не сказала.
— К чаю можете подать ром, — сказал Земан. — Но ром вам придется выпить самой. Я за рулем.
— Ром не пью, — отказалась Фрида. — Это дешевое пойло не для меня.
— Тогда водку или охотничью настойку. Выберите сами. — Земан вспомнил напитки, которые она предлагала ему осенью.
— Я пью вот что…
Она достала из-под стойки бутылку югославского коньяка «Цезарь». Налила себе, но к Земану не села, так и осталась за стойкой.
— Ладно, приплюсуйте это к моему чаю.
Налив кипятку в стаканчик от горчицы, женщина поставила его на поднос рядом с пакетиком чая и двумя кусочками сахара и подала на стол.
— Как информатора вы меня очень низко оцениваете. Думаете, меня можно купить за рюмку коньяка?
— Кто вам сказал, что я вербую вас? — Земан даже обиделся. — Может, мне просто хорошо было с вами той ночью, Бедржишка? Вы показались мне какой-то очень доброй, человечной. И я хочу с вами просто посоветоваться. Признаюсь: мне очень хочется раскрыть тайну смерти той несчастной девушки. Знаете почему? Не только потому, что я полицейский и терпеть не могу нераскрытых преступлений. Это гораздо глубже.
Земан рассказал ей о еженедельных, посещениях деревенской женщины в трауре. Растроганная, Фрида подсела к нему со своей рюмкой коньяка. Несмотря на цинизм (а это скорее всего маска, подумал Земан), видно, неплохой она человек.
— У меня такое чувство, что если я не доведу дело до конца и не скажу матери, кто убил ее единственную дочь, значит, я прожил свою жизнь зря. Потому что мне не удалось добиться, чтобы в этой стране действовали социалистические законы и каждое их нарушение было наказано.
Говорил он настолько искренне, что Фрида поверила.
— Чем я вам еще могу помочь? — спросила она с несчастным видом. — Наверху, в салоне, я никогда не была, не разрешали мне там прислуживать. Мне позволяли там убирать после господ на следующий день до обеда, когда в салоне никого не было. Не знаю, что произошло в тот вечер и почему девушка убежала. А что с ней случилось за стенами замка, в лесу, мне и вовсе неизвестно. Ведь не знала я, что убитая девушка, о которой несколько лет назад писали газеты, это…
Оглушительный рев моторов и хлопанье огромных каких-то крыльев в воздухе заглушили ее слова. Стекла окон дребезжали, весь трактир сотрясался, скрипел и трещал по швам, будто вот-вот рассыплется. Земан в шоке выскочил из-за стола и подбежал к окну. Над деревней на малой высоте проплыло мощное брюхо машины. Она летела так низко, что казалось, еще немного — сядет на крышу какого-нибудь домишки и раздавит его.