Потом, в начале декабря Максима Могу и Александра Кэлиману пригласили в Кишинев, в Центральный Комитет партии.
В столице шли напряженные приготовления к празднованию годовщины образования советского многонационального государства. Обновлялись фасады зданий на центральных улицах, приводились в порядок гирлянды многоцветных лампочек, вывешивались свежие лозунги и плакаты, театры и концертные залы объявляли спектакли и программы, посвященные празднику; в то же время приближение Нового года вызвало усиленное оживление в потоках пешеходов на улицах, в магазинах, наполненных елочными, сказочно красивыми игрушками.
Заседание в ЦК состоялось в сельхозотделе и продолжалось три часа, с недолгим перерывом. Присутствовали директора всех объединений, созданных в тот год, секретари райкомов партии. После заседания у Кэлиману и Моги состоялась отдельная беседа с заведующим отделом. Еще молодой человек, со смуглым лицом, с черными вьющимися волосами, зеленоглазый и живой, вел речь размеренно, со знанием дела. Он несколько лет проработал первым секретарем райкома и, кроме того, происходил из семьи потомственных хлеборобов.
Максим Мога знал его уже не первый год. Они встречались на республиканских совещаниях, на пленумах ЦК, не однажды обменивались мнениями, особенно в отношении перспектив развития сельского хозяйства. И теперь завотделом, словно продолжая давешний спор, обратился вначале к Моге:
— Как считаете, Максим Дмитриевич, специализация сельского хозяйства, его концентрация, каким начали мы его — не противоречит ли все это тому направлению, которое вы проводите в жизнь не первый год, — гармоничному развитию земледелия, созданию многоотраслевых хозяйств?
Максим Мога ответил сразу, будто ждал такого вопроса и давно подготовил ответ.
— Вовсе нет. Специализация не подразумевает развития одной единственной отрасли при полной ликвидации остальных. Мы специализируемся, например, на виноградарстве, следовательно, должны стать непревзойденными мастерами этой отрасли, поставлять лучший виноград, самые тонкие вина. И увеличивать сборы с гектара, а не площади насаждений! Но должны в то же время быть хорошими специалистами возделывания пшеницы. Чтобы на нашем столе, как сказал директор одного из наших совхозов, первым и первым делом были добрый каравай хлеба и кувшин молока.
— Позиция весьма четкая и в принципе одобряется, — сказал завотделом. — Но как объяснить тот факт, что в отличие от других объединений «Молдвинпрома» и от колхозов республики, ваше объединение восстановило только восемьдесят процентов плантаций, уничтоженных морозами? А на ближайшее будущее не предусмотрено ни одного нового гектара. Это так?
— Совершенно верно, — вмешался Александр Кэлиману. — Райком партии считает рациональным предложение руководства объединения: вначале разработать хорошо продуманный, научно обоснованный план, а потом уже, опираясь на этот план, предпринять всеобщую реконструкцию подгорий. И прежде всего участков производства столового винограда.
— В какой же стадии находится разработка такого плана?
— Создается новая агрологическая карта, — ответил снова Александр Кэлиману. Секретарь райкома решил взять продолжение беседы на себя, Максим Мога мог перевести ее в нежелательное русло, особенно в отношении животноводческих ферм; Кэлиману не хотелось касаться этой проблемы, пока она не была выяснена до конца. Но обойти ее все-таки не удалось. После уточнения положения с виноградарством завотделом опять обратился к Моге:
— Вы сослались на кувшин молока и не довели свою мысль до конца. Что же вы хотели сказать?
— В отношении развития животноводства мы с Александром Степановичем оказались в различных лагерях, — отвечал Мога.
Завотделом с большим вниманием выслушал мнение Максима Моги, после чего обратился уже к обоим:
— Завтрашний день животноводства — одна из наших самых сложных проблем, и ее решение требует величайшего внимания. — Он перевел взгляд с Моги на Кэлиману, потом — снова на Могу, словно именно его избрал для выполнения этой важной задачи. И продолжал в раздумий: — Обдумайте это как следует, поговорите со специалистами и непременно — с рабочими. Верю, решение найдете верное. — Он улыбнулся, опять посмотрел на Могу, перешел на более свойский тон и захватил его врасплох: