— Но ведь нас сотни тысяч! — не сдавался Мога.
— Это так. Но, кроме времени, нужно иметь еще генеральный план. Чтобы не строить вслепую. Ты слышал об академике Щусеве, нашем земляке? Это зодчий с мировым именем, автор Мавзолея Владимира Ильича Ленина в Москве. Так вот, еще с прошлого года товарищ Щусев с группой архитекторов работает над генеральным планом восстановления Кишинева. Понимаешь, какой прекрасный город будет у нас через десять лет?
Размахом своих новостроек, современной архитектурой город давно превзошел их юношеские мечты. Двадцать пять лет, четверть века! И какой за эти годы пройден большой путь!
Максим Мога сел на одну из первых скамеек в Аллее классиков. Тогда, в сорок восьмом, этой аллеи, единственной в своем роде, здесь еще не было. Здесь создавалась атмосфера уюта, располагавшая к раздумью, возникало чувство покоя. Может быть, — продолжал думать Мога, — после того самого заседания в ЦК комсомола, четверть века тому назад, и завладела им навсегда потребность действовать только по хорошо продуманному плану, тем более если решать предстояло значительные проблемы. Теперь его мучило нетерпение поскорее оказаться в Пояне, где только он и чувствовал себя в привычной среде. Повидать Матея — и тут же уехать. Ему нужна была земля Пояны, ее люди, любовь, которую подарила ему Пояна, нужны его каждодневные встречи с пашней, с деревьями, с виноградниками, с поросшими лесом холмами, нужны жаркие споры со Спеяну по поводу общих планов на будущее… Максим поднялся на ноги. Быстрее бы наступил час отъезда! Он медленно двинулся к середине парка; по ту сторону бассейна с фонтаном, молчаливым в это время года, на гранитной колонне возвышался бюст Пушкина.
Максим еще более замедлил шаг. Взор его надолго остановился на задумчивом лице поэта. Казалось, Пушкин слушает бег времени, текущего мимо.
С одной из скамей вблизи памятника вдруг поднялась девушка и быстрым шагом направилась к нему. Большие голубые глаза глядели на него пристально. Мога сразу узнал ее. Это была Наталица. Румяные щечки, открытый взгляд, легкая походка…
— Городской воздух тебе на пользу, Наталица, — сказал Мога, улыбаясь. — Как дела в институте?
— Хорошо, Максим Дмитриевич.
— А что ты делаешь в парке? Кого-нибудь ждешь?
Ответ Наталицы прозвучал так неожиданно, что Мога на мгновение растерялся.
— Я жду Павла Алексеевича. — И уточнила: — Павла Алексеевича Фабиана. — После небольшой паузы она продолжала: — Он обещал мне учебники. Знаете, как трудно их достать?
— И давно его ждешь?
— С часу дня…
— Мне тоже хотелось бы повидать Матея; но он еще на занятиях.
— Спешу в институт, — сказала Наталица, хотя с места не сдвинулась. — В два часа у меня семинар, а Павел Алексеевич все не идет… А как поживает товарищ Трестиоарэ? — спросила девушка, по-прежнему поглядывая по сторонам. — Все еще работает в совхозе «Зорены»?
— Все еще, — ответил Мога.
— После того случая заботился о нас, как родной отец. Мы все его даже полюбили. — Она взглянула на ручные часы и воскликнула: — Ой, опаздываю! До свидания, Максим Дмитриевич!
Наталица быстрым шагом пошла к выходу из парка, мимо скамейки, на которой только что сидела. Мога с улыбкой проводил ее взглядом и вдруг увидел на скамье красный цветок. Это была крупная гвоздика с лепестками, раскрывшимися как язычки огня. «Наталица забыла!» — решил Максим и с укором покачал головой: жаль было, если пропадет такая прелесть. Он взял цветок и с минуту с восхищением на него смотрел. И вспомнил встречу с Элеонорой у подсолнечникового поля, когда он подарил ей цветок солнца.
Мога подошел к памятнику Пушкину и осторожно положил гвоздику на постамент. Поэту лучше всех известно, что такое любовь… И показалось, будто Пушкин, в знак благодарности слегка наклонил голову.
В это время с противоположного конца аллеи, торопливо шагая, появился мужчина среднего роста, в черном пальто, шляпе и красном кашне. «А вот и наш Фабиан. Бедняжка Наталица побежала на семинар без учебников!:» — мысленно пожалел ее Мога. А Фабиану заявил еще издалека:
— Назначь мы здесь друг другу свиданье, оно наверняка не состоялось бы.
— Почему так? — засмеялся тот, обрадованный встречей.
— Потому, что только что отсюда ушло существо, которому было назначено свидание на час дня. — В глазах Моги плясали лукавые огоньки, его забавляло, что Фабиан растерялся и избегает его взгляда, как ребенок, попавшийся на проказе. Но Павел все-таки решился спросить: