Мога задумчиво слушал и, когда ему показалось, что можно вставить слово, произнес:
— А я тогда работал в Пояне…
И невольно стал рассказывать старику о давнишней Пояне, Пояне его молодости, о людях, с которыми познакомился тогда. Это были годы великих начинаний, и, рассказывая, Мога подумал: и для него, для Михаила, для Вали снова наступает время начинаний. Возможно, и для всего села.
Он проводил старика чуть ли не до дома. Доро́гой говорил старик, а Мога молчал, как причастный к какой-то тайне. На них глядели светлыми глазами окна отходящих ко сну домов, легкий и теплый снегопад окутывал дома, словно стараясь держать их ближе друг к другу, как в час расставания, который неожиданно пробил…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
До села оставалось еще около полукилометра, когда Павел Фабиан вдруг отпустил шофера, сказал, что он может возвращаться в Мирешты. Фабиан не был здесь столько лет и лишь теперь почувствовал, как значительно для него это возвращение. Еще несколько сот шагов, и он увидит друзей — Михаила, Валю, пройдет по улицам Стэнкуцы. Сколько раз вели его думы по этому селу, которое он полюбил больше, чем родное село. Стэнкуца была селом его молодости, здесь он познакомился с Анной.
В последнее время его мысли все чаще возвращались к этому, словно его вдруг охватывала жажда, которую он мог утолить только глотком воды из колодца, что посреди Стэнкуцы!..
Стоит ли еще тот колодец?
Целых пять лет он не бывал в здешних местах и о происшедших тут переменах узнавал от Михаила во время коротких встреч в Кишиневе. Иногда он получал открытки то от Михаила, то от Вали — поздравления с праздником, с днем рождения, и каждое из этих посланий обязательно заканчивалось одним и тем же вопросом: «Когда ж ты заглянешь к нам?»
Многие дороги манили Павла в Стэнкуцу, но он, словно желая наказать свою несуразную тоску, всегда выбирал другие пути.
Он боялся, что когда он попадет наконец в Стэнкуцу, его потянет и дальше, в Албиницу, к Анне.
Знал, что встреча не имеет смысла. Давно миновал возраст романтических мечтаний, и его Анна давно уже была не его Анной, остались только любовь и тоска, но они принадлежали лишь ему одному.
Он и сейчас не поехал бы сюда, если бы не настояния начальства: «Есть жалоба от некоего Мирчи, бывшего главного ветеринарного врача колхоза «Виктория». Нужно срочно выехать туда и разобраться во всей этой истории!»
Он недавно вернулся из командировки, где распутывал очень сложное дело, устал и хотел бы отдохнуть. Но начальство настаивало…
И вот он, взволнованный, стоит у ворот Стэнкуцы.
По обе стороны шоссе тянулась широкая, сверкающая степь. Казалось, что снег взрывается где-то там, под землей, бесшумно выбрасывая на поверхность белые языки, которые весело играют на гребешках застывших сугробов. Затем снег стал взрываться искрами на верхушках деревьев, на заснеженных крышах домов. Лишь теперь Фабиан заметил, что в небе открылось голубое окно, откуда выглянуло солнце. Этот легкий свет, веселое сияние земли как бы согрели его, и он почувствовал себя спокойнее.
Но едва Павел вступил в село, как оказался окутанным холодной белой сетью, которая вскоре затянула и все село. Первые снежинки он и не заметил — воспринял их скорей как капли света, сыплющиеся с высот. Кишинев провожал его солнцем и ясным небом, а с полдороги пошел снег, затем снегопад на время прекратился, чтобы здесь, в Стэнкуце, словно нарочно, снова наброситься на него.
В один из таких же изменчивых дней с коротким и бурным снегопадом, сменявшимся светлым затишьем, он уехал из этих мест.
Это, конечно простое совпадение, и его не следовало принимать во внимание. Но появилось и еще одно поразительное совпадение: именно тогда, когда он был занят одним весьма сложным делом, Мога был выбран председателем колхоза в Стэнкуце.
И вот теперь, когда опять он, Фабиан, едет распутывать другой узел, Мога уезжает из Стэнкуцы. Эту новость Фабиан узнал от Андрея Вели и подумал: а нет ли здесь связи — между отъездом Моги и жалобой Мирчи?
Между прежним процессом и его теперешним делом прошло много времени, он вел другие дела, и многие подробности и детали стерлись в его памяти, но тот процесс в Стэнкуце никак не забывался.
Ведь именно тогда он познакомился с Анной Негурэ, сегодняшней Анной Флоря.
Зал клуба, где слушалось дело, всегда был переполнен. Мало-помалу Фабиан стал узнавать лица, постоянно присутствовавшие на процессе. Среди них были и две молоденькие женщины. Одну он уже знал — их познакомил в Мирештах Михаил Лянка. Это была Валя Рареш, молодой врач из Стэнкуцы. Вторая — стройная девушка, с тонкими чертами лица и высоким лбом, на который спадала прядь каштановых волос. Фабиану нравилось, как она поправляла непослушную прядь — медленно накручивала ее на палец, словно играя, затем приглаживала всей рукой, а когда опускала руку, прядь снова падала на лоб. На время девушка забывала про нее, затем повторялся тот же машинальный жест. Иногда, чтобы отдохнуть от напряжения, Фабиан невольно засматривался на незнакомую девушку. Порой их взгляды встречались, глаза девушки сверкали живым огнем — возможно, для нее происходящее в зале представляло собой просто необычный спектакль, наполненный драматизмом, часто ей непонятным, но все же возбуждавшим любопытство.