Михаил искренне обрадовался, хотя на его лице еще лежала тревожная тень, которую он не успел оставить там, за дверьми дома. Валя сразу же уловила его тревогу и поняла, что беседа с Андреем Велей не принесла Михаилу удовлетворения. Но ничего не спросила. Лишь поспешила поставить третий прибор. Между тем Михаил сбросил пальто на спинку стула и сказал Павлу:
— Ну и тип же ты! Не подать весточки, что почтишь нас своим посещением! И после этого еще приглашать его к столу!
Михаил плюхнулся на диван рядом с Павлом и обнял друга за плечи:
— Ты должен поставить Мирче угощение! Он привел меня сюда, — сказал Павел. С появлением Михаила он совсем пришел в себя.
— Послушай, друг, если ты присудишь Моге просидеть еще десяток лет в Стэнкуце, вот тогда я ставлю магарыч.
— Это тебя так устраивает? — улыбнулся Фабиан.
— Валя сказала тебе, конечно, что Мога уезжает? Я помчался в райком, чтоб не забирали его у нас…
В дверях кухни показалась Валя.
— Я буду председателем. Ясно? — ответил Михаил на ее тревожный взгляд.
— Не понимаю! — воскликнула Валя.
— Вот так! Я заделаюсь председателем, если мой дорогой друг Фабиан не приговорит Могу! — засмеялся Михаил. — А теперь — за стол! — добавил он, как и Валя желая на этом поставить точку.
Но Павел иначе понял слова, которыми перебрасывались Михаил и Валя, — как продолжение их вечернего спора, о котором ему рассказала Валя.
Валя убирала со стола. Собрала тарелки, приборы, стаканы; бросила взгляд на Михаила — то ли случайно, то ли прося помочь ей, но он не заметил ее взгляда, и тогда Фабиан поспешно вскочил из-за стола, схватил тарелки и понес их на кухню.
— На сколько же дней ты приехал? — Валя была задумчива, словно что-то ее сильно тревожило.
— На неделю, — ответил Павел. — Надеюсь, хватит, чтоб разобраться с Мирчей…
— А я думаю о Михаиле, — сказала Валя. — Мне кажется, он совсем запутался. Но со мной, как видишь, не хочет поговорить.
В это время Михаил созвонился с Могой. Он приглашал его в гости, сообщив о приезде Фабиана, но Мога настаивал, чтобы, наоборот, Михаил пришел к нему в правление. «У меня тут товарищ Анна Флоря, нам нужно разрешить несколько вопросов, и я хотел бы, чтобы ты участвовал… А потом уж сообразим, что делать…»
Несколько секунд Михаил стоял у телефона, не зная, что предпринять. Странно… Словно они заранее договорились — Анна и Павел, оба в один и тот же день приехали в Стэнкуцу! Как быть? Сказать ли Павлу, что Анна здесь? Или бежать в правление и привести Анну сюда?
— Вот какая история, — сказал он Павлу, входя в комнату и делая вид, что ничего не случилось. — Мога срочно вызывает меня. Он еще председатель, я должен подчиниться.
Он поспешно оделся, заглянул на кухню, откуда вернулся в сопровождении Вали.
— Через полчасика вернусь. Может быть, и раньше… Приведу с собой Могу…
— Пойду-ка и я с тобой, — сказал Фабиан. — Ты знаешь, что я приехал сюда не для того, чтобы сидеть на пиру и за трапезой.
— Брось ты его к черту, этого Мирчу, — махнул рукой Михаил. — Можешь же ты хоть один вечер побыть с друзьями?..
— И я прошу тебя, — вмешалась Валя. — Или тебе стало скучно у нас?
Павел посмотрел на нее с упреком: как можно думать такое?
— Оставь мне сигаретку, — обратился он к Михаилу. Подошел к печке и прислонился к ней, словно желая избавиться от озноба, внезапно охватившего его.
— Вот тебе целая пачка! — обрадовался Михаил. И тут же удивленно застыл с пачкой в руке. — Друг мой, а с каких это пор ты отравляешь себя?
— Да вот случается такое, — неопределенно ответил Павел.
Сломалась жизнь, которую Анна считала нерушимой. Она думала, что мерное течение этой жизни, в которой были радости, красота и покой, не поколеблется, пока они живы, и продолжится в детях. У Анны было все: любимая работа, дочь, которую она обожала, муж, который боготворил ее, оберегал от волнений, предупреждал ее желания. Случалось, конечно, что он повышал голос, срывался, но Анна считала это естественным — семейный очаг не вечный праздник.
Вечных праздников не бывает…
Когда же пошатнулся первый камень в основании их семейной жизни? Невозможно было установить минуту, час, как невозможно ощущать землетрясение, эпицентр которого находится очень далеко от тебя!..
Одно время она думала, что все зло идет от ее чрезмерного увлечения своей работой. Виною были те дни, когда она с утра и до поздней ночи пропадала на виноградниках, вечера, ушедшие на собрания, заседания, вечера, отнятые у мужа.