Один…
Нежно пела одинокая скрипка, словно переливались струи чистого, как роса, источника. Она воскрешала в памяти ту лунную ночь, ту любовь, а может быть, взывала к кому-то, затерявшемуся в бесконечности дней.
Нежно пела скрипка — это Горе включил приемник. Мога вглядывался в ветровое стекло, на котором в какую-то долю секунды промелькнули очертания дорогого лица и исчезли с быстротой мысли, не оставив следа… Мога ждал, что звуки скрипки возвратят ему желанный образ. Но экран оставался чистым. И не было никого вокруг, кроме него, бесконечной ночи и машины, застывшей белым привидением на пустынной дороге в этот поздний час.
Вдруг к голосу одинокой скрипки присоединились голоса других скрипок и веселого кларнета, барабанная дробь, и из этого радостного вихря белым видением выступила Валя Рареш в подвенечном наряде, об руку с Михаилом Лянкой… Ослепительный свет, и невеста вся в белом, и все вокруг белое, словно осыпанное лепестками цветущей черешни. Стройной, нежной была невеста, она остановилась перед Могой, взглянула на него черными, сияющими счастьем глазами и низко поклонилась ему, склонился в поклоне и жених, а седой цыган поднес скрипку к самому уху Максима, словно знал старый музыкант, что посаженый никогда не был женихом и, значит, не выпало ему счастья слышать свою свадебную музыку. Посаженый поцеловал невесту, благословляя, и опять встретился с ее сверкающими от счастья глазами…
Словно взглянули на него из другого времени такие же сияющие глаза, полные веры и надежды…
И оборвалось что-то в душе у Моги. Острая боль вошла в сердце — потом это стало повторяться, даже через годы. Валя настаивала, чтобы он лечился, а он, то ли в шутку, то ли всерьез, говорил ей, что эта боль держится со времени ее свадьбы!..
Какая была свадьба! Какая свадьба!! Полсела пришло званых и незваных. Мога нанял лучших музыкантов-цыган из Обрежи, — точно справлял собственную свадьбу! Смеялись и плакали скрипки, выворачивали душу, и народ говорил, что свадьба была необыкновенной потому, что посаженый так хотел.
…Смеялись и тосковали скрипки. Валя вела Максима в танце, словно плыла по тихим пенящимся волнам… Только старый музыкант сумел прочитать в глазах Моги глубоко затаенное страдание, неоправдавшуюся надежду. Он слышал разговор посаженого с женихом, и поспешил со своей скрипкой, и вложил в нее столько сердца, столько огня для той свадьбы, которая никогда не была сыграна… И случилось то, что и должно было случиться: лопнула струна. И песня пропала!..
Вспыхивали и гасли видения, как мысли самого Моги, беспорядочно сменяющие одна другую, точно кто-то невольно перепутал в фильме кадры.
На ветровом стекле задрожали и зачастили точки и линии, как в испорченном телевизоре. И тут Мога заметил, что пошел снег. Крупные хлопья падали с черного небосвода и, теснясь, кружились в свете фар, словно льнули к теплу.
Такой снег шел и во время свадьбы Лянки. Свадьбу играли примерно в ту же пору, в середине февраля.
Завершался еще один временной круг — его жизнь в Стэнкуце, — и этот круг ложился рядом с другими, как укладываются тесно годовые кольца деревьев…
«Мы передавали концерт в исполнении народного ансамбля «Лэутарий», колхоза «Виктория» Мирештского района. Солисты Домника Санду и Дан Предан…»
Мога встрепенулся. Углубленный в свои мысли, он не слушал концерт. Он внимал другим музыкантам, другой музыке…
Теперь же голос диктора как бы поставил точку, и все стало на свои места. Еще несколько километров, и он будет дома, в Стэнкуце, где опять уйма вопросов ждет разрешения. Мога откинулся на спинку сиденья, словно разминаясь.
— Слышал, Горе?
— Слышал, Максим Дмитриевич. Знал бы — включил радио с самого начала. Жаль, не удалось послушать Домнику.
— Если бы ты захотел, она пела бы для тебя каждый вечер, — улыбнулся Мога. — Только для тебя одного.
— Исключено. Меня покалечит Дан Предан.
— Кто? — удивился Мога.
— Дан Предан, их солист. То есть Данила Препеляк, электрик с фермы. А те, с радиостудии, когда услышали, как зовут нашего Данилу, стали креститься. Честное слово. И Даниле пришлось показать им паспорт. Тогда сказали ему: «Погоди, братец, так не пойдет! Поет Данила Препеляк!..[1] Над нами же будет смеяться вся республика… Лучше возьми себе один псе-псед…» Тьфу, проклятое словечко!
— Псевдоним.
— Точно! Псед… То есть получил он имя Предан. Тот же Данила Препеляк, только сокращенный.: Пре — от Препеляка, Дан — от Данила. И еще раз Дан вдобавок, потому что иначе не звучит…