— Как скажешь, муж мой…
— С каких это пор ты стала такой покладистой?
Она хмыкнула и отвела лицо. Я улыбнулся и протянул ей руку. Мы стали спускаться вдоль хребта, на котором находились, к берегу реки. Здесь, вдали от того места, где мы едва не утонули, она уже не казалась такой дикой и свирепой, хотя и тут было видно, как стремительно течение, и, как резвится ветер, срывающий верхушки волн в середине потока… К самой воде мы подходить не стали — не было нужды. Питьевая вода у нас во флягах появилась — мы встретили несколько пригодных ручейков, а иной надобности пока не требовалось.
— Здесь заметно теплее!
Я кивнул:
— Да, это так. Ты чувствуешь? — Даже под ногами земля не такая промерзлая, какая была у нас. Правда, с другой стороны, мне это не очень-то и нравится…
— Почему?
— А ты не догадываешься? Если земля так прогрета в это время года… И вся эта долина, соответственно, имеет на несколько градусов, температуру воздуха выше обычной — то, что это может означать?
— То, что ее греет изнутри. Я поняла. Но тогда…
Она поежилась. Я тоже нахмурился, вспомнив о постоянных толчках и столбах дыма, вырывающихся в городе из провалов.
— Нет… Не может быть. Откуда здесь вулканы?
— Все могло очень сильно поменяться. Дар… Это землетрясение, по всей планете — оно могло сдвинуть такие пласты, принести такие разрушения — вспомни провал! По сравнению с ним, подземный вулкан не кажется мне столь уж нереальным… Здесь все находится на бомбе замедленного действия!
— Оставим пока выяснение на потом… Угар что-то учуял — он посматривает на кусты и хочет убежать! Угар!
Хвост громадного пса вильнул за поворотом, и мы остались одни. Она вздохнула:
— Когда ни будь, он нас подведет… Нельзя ли приучить его, чтобы он не убегал без команды?
— А ты попробуй…
Мы услышали радостный лай нашего могучего друга и, через минуту, увидели его самого. Угар гнался за каким-то зверьком, с азартом погони, не замечая препятствий, в виде колючих зарослей, сильно напоминающих кусты дикой розы, достигших неимоверной высоты. Он сшибал на бегу крупные, мясистые цветы, и воздух сразу наполнился их пряным, дурманящим ароматом. Ната, загоревшись, тоже хотела достать свой дротик, но я положил руку на ее плечо:
— Нет. Он справится сам. Не мешай ему добывать себе пищу… Не кормить же его вечно консервами!
Пес гонял обезумевшего зверька кругами. Долго это продолжатся не могло — послышался визг, ожесточенное рычание — и все стихло. Через несколько секунд наш пес, довольный своей охотничьей удачей, появился из зарослей и положил к нашим ногам тушку придавленного им зверька. Он уже не походил ни на Крола, ни на тех, более мелких, которых Угар ловил в развалинах.
Возможно, это был суслик, только более крупных размеров. Ну и конечно, у него были, такие же столбообразные лапы, как и у всех, кого мы видели переменившимися после катастрофы.
Ната брезгливо поморщилась. Я усмехнулся:
— Оставь его Угару. Тем более, что он уж что-то очень ревниво посматривает, на то, как ты вертишь зверька в руках. А шкурку оставим себе
— пригодится, когда ни будь… Слышишь, ты, увалень?
Пес преданно вильнул хвостом, не сводя глаз со зверька в руках Наты.
— Слышит, как же… Лови! А вот нам опять придется есть то, что мы взяли с собой.
Я никак не отреагировал на замечание Наты — консервы надоели нам обоим…
Угар поймал тушку и развернулся к кустам, всем видом показывая, как ему не терпится туда — в манящую даль. Но я был непреклонен. Ухватив пса за густую шерсть, я протащил его несколько шагов, и он, осознав, что это уже не игра, подчинился. Ната, в знак примирения, почесала у него за ухом — громадная псина немедленно повалилась на спину, подставляя ей и живот.
Ната притворно погрозила:
— Но, но! Не всё сразу! Вот, после обеда… Подумаю!
Мы устроились меж высоких камней — я присмотрел их с вершины, решив, что там нам будет спокойнее. Ната отогнала пса, сунувшегося своей мордой в банки, которые она достала из мешка:
— Иди-иди… Вот твоя еда!
Ната положила перед ним тушку. Угар подхватил её пастью и, отойдя на несколько шагов, принялся хрустеть костями. Мы посмотрели друг на друга и, без слов, отошли подальше. Одно дело, самим разделывать добычу, и совсем другое — видеть, как пёс пожирает её, орошая все вокруг кровью…
— Мы — как первые люди на земле! — мечтательно произнесла Ната.
Она положила пустую банку на землю и вытерла руки.
— Как последние… Скорее.