Мы поставили для нее ещё один дом. Я принял девушку в форт, предварительно предупредив об этом всех остальных его обитателей — это не вызвало возражений. С приходом охотницы, мы получали еще одну пару искусных рук и не менее зорких глаз. Ульдэ не хотела селиться ни с кем, что тоже не было, чем-то, из ряда вон выходящим. В конце концов она имела на это право, а для нас, уже имеющих большой опыт в возведении построек, сооружение очередного дома не составило особого труда. Ульдэ, несколько нелюдимая и необщительная, предпочитала иметь дело в основном со мной, или с Натой, умеющей, в свою очередь, ладить абсолютно со всеми. Смуглолицая северянка учила Элину искусству прятаться в траве, быстро перемещаться, стрелять, не оглядываясь, на звук. Всего две недели, и наша красавица, имея прекрасный опыт в стрельбе из лука, добавила к нему и многое из того, чему наставляла её Ульдэ.
Для того чтобы в форте не переводились дрова, приходилось совершать постоянные вылазки в лес. От него до скалы, под которой мы расположились, было около часа, если идти быстрым шагом. Из леса скала не просматривалась
— мешали, тянувшиеся густой грядой, заросли, заполонившие, прежде, почти голое пространство.
Оставив в лагере всех — в этот день мы не ходили в степи на охоту — я решил посвятить день заготовке брёвен. Мы пошли со Стопарём — он один оставался без занятий и с радостью ухватился за предложенную мною возможность размяться. В последний момент решила пойти вместе с нами и
Элина, вроде как для охраны, а на самом деле… Она всё больше привязывалась ко мне, и Ната, относившаяся к ней как старшая сестра, с улыбкой слегка её подначивала. Линка ластилась, как кошка. Разумеется, я не мог не отвечать ей тем же — чувственность этой девушки была просто потрясающей! Даже Ната, хотя и она не упускала случая разделить со мной наше ложе, не могла не отметить эту способность рыжеволосой красавицы.
Ната, всё же, предпочитала уступать Элине, и та, полностью расцветшая с летним теплом, одним лишь случайным прикосновением своего бедра заставляла меня забыть обо всём на свете…
— Я захвачу одеяло…
Она шепнула мне на ухо и стремглав унеслась, не дав мне ничего возразить.
Ната прижалась к моей груди:
— Я положила вам с собой поесть… Не задерживайся там, милый мой! — она поцеловала меня, шепнув на прощание: — Я скоро ревновать стану…
— Тогда идем с нами!
— Нет… Это уже будет не заготовка дров, а оргия! Идите! Я тебе ночью отомщу…
Мы захватили с собой оружие — после стычки с людьми Сыча в роще, я старался не выходить даже на близкие расстояния, не будучи вооружен, хоть чем ни будь. Стопарь взял большой топор — одним видом он мог нагнать страху на самого большого Бурокрыса, появись он вдруг в нашем лесу.
— Если что — не забудь, про сигнал.
Сова серьёзно указал на раковину висевшую на моей груди — ее протяжный гул было слышно далеко, и каждый из нас знал, что это может означать. Кроме этого, на вершине скалы был сложен костер, дым от него был бы виден издалека! Увидеть его — это значит знать, что в форт пришли чужие…
… Стопарь принялся за работу. Он вгрызался в стволы, перерубая тяжелым и широким лезвием, толстые сучья, а я оттаскивал и складывал их в отдельные кучи — в ход шло все. Элина, старясь не путаться под ногами, собирала всякую мелочь, и скоро набрала целую гору срубленных нами веток, покрытых густой листвой. Улучив момент, когда Стопарь скрылся в зарослях, я поманил её к себе.
… Я прижался к её губам, с упоением ощущая ответный позыв красивейшей из девушек долины! Только сознание того, что мы здесь не одни — Стопарь продолжал обрубать ветки где-то неподалеку, удерживало меня от того, чтобы не упасть вместе с ней на мох и опавшие листья, ковром устилавшим землю под нашими ногами. Элина прикрыла глаза…