Вечером вернулся Сова. Индеец был весь взмокший и сильно уставший. Он благодарно принял предложенный ему Тучей ужин — несколько кусочков обжаренного мяса и съедобную зелень. Успевая откусывать и пережевывать пищу, он поведал нам всё, что разузнал:
— … Они ругались всю дорогу. Сыч набрасывался на того, с губой, Бзык уговаривал остальных вернуться и напасть. Бандиты отмалчивались, а Сыч, хоть и орал, но приказа не отдал, похоже, твоя скво его здорово напугала!
— Вполне возможно, — хладнокровно заметил я. — Продолжай.
— Труп своего, они бросили, едва вышли из леса, примерно, через сто шагов.
Сова не заметил особого сожаления на их лицах. Даже брат… и тот прошел мимо. В посёлке — как я услышал — основная группа. Там опять идёт грабёж…
При этих словах Бен заскрежетал зубами, а Салли помрачнела:
— Скоро в посёлок не остаться ни одной девушка!
Салли зло помешала костёр палкой, отчего в небо взвился сноп искр. Я кивнул примолкнувшему Сове, и он продолжил:
— Скво должны молчать, когда говорят охотники… Они договорились вернуться.
— Когда?
— Не сейчас. У них нет продовольствия. В посёлке сами себя не могут обеспечить, а тут ещё такой отряд дармоедов. Сыч решил устроить облаву в пустоши — там они видели стадо овцебыков. Но ему нужно оружие. У них его почти нет. Те прутья и ножи, да дубины, которыми они располагают не годятся для того, чтобы выходить с ними на крупных животных. Быка не запугать угрозами — против его рогов требуются настоящие копья! В посёлке некому отливать железо…
Кузнец довольно ухмыльнулся. Сова, искоса бросив на него взгляд, добавил:
— Но там есть мужчины, которые научились выслеживать зверя. Их когда-то учил этому индеец… Они не могут отказаться — в противном случае, Сыч отдаст их женщин на растерзание банде.
— Как они вообще сумели выжить, если до сих пор не научились делать этого сами?
— Не знаю. Половина их слов просто мне не понятна.
Я согласно переглянулся с Натой — блатной жаргон уголовников и нам, далёким от того мрачного, скрытого от нас, решётками и сроками мира, был знаком лишь понаслышке, а Сове, практически половину своей сознательной жизни, проведшему вдали от городов, он и вовсе ни о чем не говорил.
— … Они вернутся позже. Как только разведают всю округу. Пока, по требованию Сыча, стараются сильно никого не притеснять, но потом он обещал всем погулять от души… Посёлок решили не тревожить, иначе все разбегутся, а пройтись по ближайшим стойбищам и там повеселиться вволю. Ну, а когда обживутся, понаделают луков да копий — тогда и надо их ждать.
— Зря мы их отпустить…
Я посмотрел на Бена:
— Да? А толку? Кто бы остался жив после схватки?
Белая Сова примирительно развёл руками:
— Их надо убивать поодиночке…
— Я не хочу никого убивать!
Он осуждающе посмотрел на меня и вскинул руки к небу:
— Тогда плохо… Потому что они хотят! Пока мой брат будет думать — враг окрепнет и придёт за твоим скальпом. И за скальпом твоей жены. Ты станешь защищаться, но будет поздно, мой брат.
— Если они не совсем идиоты… Тогда они должны понять, что жить так, как они жили раньше, уже нельзя.
— Ты сам в это веришь? — Ната тихо вздохнула.
— Нет, мой брат в это не верит. Тогда почему он так нерешителен? Мы можем навещать их каждую ночь, а утром скальпы врагов будут сохнуть на наших плащах! И с каждым разом врагов будет становиться меньше, а скальпов — больше!
Бен одобрительно кивнул, а Салли одёрнула его за руку:
— Ты есть пока молчать…
— Нет. Мы не будем начинать войны.
Индеец разжег свою трубку и, не спеша, затянулся, после чего передал ее мне.
— Мой брат не объявлял совета. Не стал спрашивать мнения своих спутников.
Он все решил сам. Тогда — это участь того, кто взвалил на себя ношу человека, имеющего право отдавать приказания… Белая Сова предупреждал тебя, мой брат. Тебе придется запомнить. Раз ты стал отдавать приказы, то ты — вождь! У тебя, — он обвел всех глазами. — Еще нет племени. Нет рода, который бы носил твое имя. Нет даже самого имени, достойного вождя. Но есть желание… быть первым. Не смотри на меня так, мой брат. Ты — первый в форте у скал. И население этого форта тебе подчиниться, как я полагаю.