Он приосанился.
— Баню? Что ж, это можно. Отец учил, как бани строить… А что, горячей водой из ведер мыться уже несподручно?
— Не сравнивай. Баня — и лекарство, и отдых. Не одно и тоже, что из ведра плескаться. И стены для нее ставить — из бревен. Их хватит, наносили уже достаточно — не надо больше спины рвать, стволы на себе носить. Бен рассчитает, а ты возьмись. Так, понемногу, и все вокруг такими стенами выложим. А горячая водичка — она и на случай осады не помешает. Понимаешь?
Он нахмурился — любое упоминание о чужаках заставляло его думать об уведенной ими девушке, Анне…
— Как думаешь? Жива девка, еще?
— Не знаю, — я отвел глаза, старательно разглядывая соломинку под ногами.
— Если и жива, то сломлена совсем. Эти твари все человеческое уже из нее выжгли…
Он скрипнул зубами:
— Давить их надо было. Как Сова предлагал, давить!
— И что? Сколько ты бы успел убить? Они — не дети, Стопарь. И тоже — луки и самострелы имеют. И драться приучены — другой жизни и не знали, пожалуй.
Что толку нам погибнуть? Сыч того только и желает…
— Твоя жена одного завалила, как зверя — и ничего. Если бы все взялись — сразу десять гадов уже лежало бы в земле!
— И наших, вместе с ними — больше половины. Пиррова победа… Нет уж, партизанить будем, если совсем деваться некуда станет. А пока — нейтралитет. Довольно того, что в долине о нас знают. Это для бандитов хуже открытого сопротивления. Люди будут думать, что можно пойти против — соображаешь? А это — брожение в умах. Это же непонятно — сила есть, вот она, палками машет… А здесь — эта сила — бессильна! Пример, Стопарь, и пример живой и действенный… Люди бежать начнут в форт. Вот тогда и посмотрим… И ещё — ничего-то мы про них толком и не знаем. Ни откуда они, ни сколько. Прежде, чем за оружие браться — не мешало бы доскональную разведку произвести. А для этого мне вас одних мало — хочу Чера и Ульдэ послать в предгорья…
— Ладно, поговорили. Поступай, как знаешь, — он обернулся. — А с баней — это ладно. Сделаем.
Они приступили к работе немедленно, и уже через несколько дней Стопарь и
Бен, с гордостью продемонстрировали нам, возведенную из глиняных кирпичей, конструкцию, чем-то напоминающую среднеазиатские дувалы. По замыслу строителей это было внутреннее помещение, служившее для подогрева воды. А вот сама парная и скамейки в ней уже были сделаны целиком из дерева — и от этого в бане стоял терпкий, густой дух свежесрубленной древесины.
Мы устроили небольшой пир. Туча сама позаботилась о праздничном меню, полностью принявшая на себя бразды правления нашей кухней, она рассчитала сколько и чего класть на праздничный стол. Спорить с ней было бесполезно — при, вроде, спокойной внешности, крепкая и не менее здоровая, чем ее муж, старуха обладала очень строптивым характером — даже Стопарь старался не попадаться ей под горячую руку. Со мной она ругаться побаивалась — Ната пресекла такую попытку сразу и очень жёстко. Я даже поразился, насколько сурово она выговорила женщине, на много лет старше себя, как должно вести себя людям в форте, и особенно исполняя мои распоряжения. Подумав, я понял, что такое поведение моей жены, всё-таки, оправдано — двоевластия допускать было нельзя. Стопарь не вмешивался — я понял, что кузнец предпочитает не ссориться со мною ни в чём.
Баня получилась на славу. Первыми в ней искупались Элина и Ната. Они так долго находились в помещении, что мы стали волноваться. Оказалось, что совершенно зря. Просто им не хотелось покидать тёплую ванну — Бен добавил в конструкцию бани ещё и её, вырыв в полу яму и выложив ее камнями. Вышли они обе такие раскрасневшиеся и распаренные, что мне немедленно захотелось обеих…
— Ты такая вкусная… — я чмокнул Нату в щёку, одновременно оглаживая вторую девушку по ягодицам.
В баню уже шли Стопарь и Бугай — больше там просто никто не поместился! Мы ушли к себе.
— Да ну тебя! — смеясь, отбивалась Ната. — И вообще — не лапай грязными руками чистых девочек!
— Что? Ах, так!
Мы принялись бороться — Элина немедленно приняла участие в возне, и вскоре я оказался побеждённым обеими девушками. Они оседлали мои руки и ноги, с самым серьёзным видом обсуждая степень наказания, которое я заслужил своим поведением. Сошлись на том, что мне грозит обрезание, и Элина недвусмысленно принялась развязывать на мне пояс…