— Попробовал бы… Прими совет на дорогу. Сними эту униформу свою, по ней тебя всякий за чужака примет. А относиться к вам, после всего, будут соответственно.
— Это — верно. А на что поменяю? Тут, у вас, вроде не так, чтобы совсем голым ходить можно было.
— Не мои проблемы. Охотиться станешь — будешь в шкурах.
— Сыч всё тем кичится, что у него и его помощников роба чёрная. Первые, значит. А у вас, кто в шкуре — тому и почет? Ясненько… За совет — спасибо. Учту.
— Ну и иди тогда… Свободен.
Он встал, недоверчиво посмотрел на нас и медленно отошёл на несколько шагов. Увидев, что вслед ему никто не целится — мы продолжали спокойно сидеть на земле — он остановился и произнёс:
— Выходит и вправду, отпустили? Как зовут тебя, чтоб припомнить, если свидимся?
— Дар. Вождь селения, расположенного у Синей реки. А его — Череп. Девушку
— Ульдэ.
— Чудные имена…
— Ваши клички лучше, что ли?
— То — клички… Запомню!
Он повернулся и зашагал по траве, постепенно исчезая среди зарослей кустарника.
— Ты его отпустил — а он ведь так на все вопросы и не ответил. — спокойно заметил ему вслед Череп. — Ни что ели, пока в долине появились, ни откуда вышли…
— Извини. Допрос проводить, как-то не обучен…
— А вот я, обучен как раз… Но, воля твоя — пусть идёт. С этими, что будем делать?
Череп многозначительно кивнул в сторону связанных бандитов, возле которых сгрудились, давно переставшие работать, женщины. Я подошел к ним.
— Один из них отпущен. Пусть живет. Мы можем убить этих двух, но что будет потом с вами?
Та из женщин, которая говорила со мной, отрицательно махнула головой.
— Не надо. Что этим изменишь? Они сорвут свою злость на нас!
— Если будут знать, что это сделали люди! — Череп сурово встал за моей спиной. — Но в прерии столько хищных зверей…
— Что сделали именно эти? — я указал рукой на бандитов. Женщина нахмурилась. Другая, из толпы, зло произнесла:
— Вот этот Тому убил…
— Тому? — я вспомнил, про смущавшуюся девушку, которая была встречена нами в первые дни. Бандиты сразу напали именно на ее землянку, и с тех пор я не слышал о ней ничего.
— Да. Сначала на круг пустили… Это у них так называется. А потом стали все вместе, даже не по очереди. Разорвали всю… Она еще жила немного. А потом, они велели ее вытащить за пределы поселка и бросить там, живой.
Этот, напоследок, ударил ее ножом в живот. Говорил, так его дружок делал — вроде харакири, для слишком строптивых…
Я побледнел. Мне еще ни разу не хотелось убить так, чтобы это не заполонило меня полностью. Но сейчас я начинал чувствовать именно такое желание…
— Достаточно. А второй?
— Он просто один из них — а они все хороши!
Я склонился над уголовниками и внятно произнес, обращаясь к охраннику:
— Если хочешь остаться в живых после всего, то будешь молчать… Или же, при встрече, я сделаю с тобой так, как сейчас мы поступим с твоим приятелем. А вы идите в поселок и скажите Сычу, что его люди подверглись нападению стаи диких собак. Понятно? Идите… и не оглядывайтесь.
Женщины, испугано смотря на Черепа, достающего нож из-за пояса, быстро собрались и ушли по тропинке, ведущей к поселку.
— Это — клыки диких собак. Дай свою руку.
Пленник, не понимая, что к чему, протянул одну из рук. Череп ударом вонзил в нее клык. Тот закричал и отдернул ее назад.
— Это — доказательство того, что на вас напали собаки. Или ты желаешь иного? А двоих твоих дружков они убили и утащили с собой. И ты это видел.
Ведь видел?
— Видел…
Я кивнул.
— Тогда — иди. И тоже, не оглядывайся…
Череп увел главаря этой троицы в кустарник. Раздался приглушенный крик, и он вернулся назад, вытирая окровавленный нож о траву.
— Я вспорол ему живот. Смерть его будет тяжелой… — он взмахнул скальпом, снятым с живого врага… — Счет открыт.
На обратном пути мы встретили Стару. Она вышагивала совершенно одна — и это по местности, где нападение хищников было таким же реальными, как солнце над головой! У неё не было никакого оружия, только посох в руках, на который она опиралась при ходьбе.
— Стара! Зачем ты здесь?
Старуха остановилась и посмотрела на нас. Мы, втроём, остановились перед ней, ожидая ответа.
— Разве тропы в долине закрыты для женщин? — она говорила с каким-то скрипучим и отталкивающим акцентом. — Разве пыль на земле имеет хозяина?