— Наш дом всегда открыт и для тебя, и для Ясной Зорьки. Но пусть такой день никогда не наступит! Будь осторожен сам, и береги её, Сова! Тебе сейчас будет нелегко…
Индеец грустно кивнул:
— Да. Нам придётся привыкать жить без неё…
Сова не захотел оставаться там, где жил ранее. Он сказал мне, что будет искать место для жилья восточнее, опять выбирая его возле Каменных
Исполинов — так, чтобы иметь возможность уйти от людей Сыча в проход, в скалах. О нем знали только он, Зорька, я и мои девушки. Он обещал прийти в форт сразу, как обустроится на новом месте. В наших краях почти не встречалось случайных охотников — форт был слишком далеко от низин и центральной части прерий, а после появления Сыча и его людей, свободное передвижение по долине и вовсе стало небезопасным. Оставалось только надеяться на то, что индеец окажется ловчее, не слишком опытных уголовников, и найдет способ обвести их, пробираясь к нам.
В лагере всё было спокойно. Бен искренне обрадовался, увидев нас всех, вернувшихся целыми и невредимыми. Не меньше был возбуждён и мальчик. Он пытался издавать какие-то звуки, кидался к Салли, привечавшей его более прочих, ласкался к остальным. Стопарь вскинул его на руки и несколько раз подбросил вверх.
— Осторожнее, медведь! Уронишь!
Он аккуратно поставил ребёнка на землю и обнял, вышедшую навстречу, Тучу.
— Не уроню, он как пушинка…
Я невольно усмехнулся — по сравнению с громадным, заросшим космами волос и густой бородой Стопарём, имеющим могучие руки и кривоватые, крепко стоящие на земле ноги, хрупкий мальчик выглядел пигмеем. Конечно, что его вес для этого великана! Мы поужинали мясом убитого по дороге крола и разбрелись по своим домам, устав от долгого перехода и тяжёлых земляных работ. Ната, не проронившая и слезинки за все это время, неожиданно ткнулась мне в плечо.
Элина, лежавшая с другой стороны и уже облегчившая себе душу, во время этих дней, молча дотронулась до неё рукой… Так закончилась эта история, потрясшая всех нас своей нелепостью и жестоким исходом. На месте Дины мог оказаться любой из нас. А мы, я и Ната, испытавшие дважды нечто подобное — чувствовали весь ужас ее гибели, как никто другой… И, если потери имевшие место несколько месяцев назад, не забывшись совсем, слегка притупились, то эта смерть, неожиданная и страшная, опять оставила свежий след в наших душах. Что-то надорвалось, словно лопнула струна, на которой держались наши нервы. Выступили слезы и у меня… Я крепко прижал к себе обеих женщин, решив — их я буду беречь пуще всего на свете!
Прошло несколько дней после возвращения. Ничто не указывало на то, что Сыч собирается выполнить свою угрозу. Потихоньку я стал надеяться, что он решил оставить нас в покое — зачем бандиту лишние жертвы в его окружении?
Но счет шел не в его пользу — мы убили уже двоих и ранили столько же. Но я не мог даже представить, каким способом Сыч захочет уравнять шансы…
Ульдэ, решившаяся после нашей встречи у типи индейца, поселиться в форте окончательно, пришла на день позже. Мы только обрадовались ее приходу. Она могла в одиночку выследить и подстрелить крупное животное, а у меня, благодаря этому, появилось больше свободного времени. Увы, но как охотники, ни Стопарь, ни Бугай не годились. А Бен был занят тем, что укреплял и возводил стены вокруг форта. Туча заведовала припасами. А Ната
— лечебными травами, которые собирала всюду, где они ей попадались.
К нам пришел Док. Мы даже удивились, потому что после посещения Черного леса Сычом, никто больше не рисковал нарушать незримую границу, отделявшую людей озера от опального и мятежного лагеря, каковым являлся наш небольшой поселок.
Док принес некоторые известия, как из своего поселка, так и из других стойбищ, становищ и отдельных семейств. Сыч не ограничивал свободу передвижения людей, но ставил непременным условием одно — дань. Введенная им система действовал четко и отлажено, и нарушить ее могли только те, кто не имел никаких привязанностей, или близких людей — в случае неповиновения или бегства, заложник умерщвлялся беспощадно… Но, даже если и не имелось никаких близких, по приказу бандита убивали любого. И тогда уже сбежавшему начинали угрожать те, у кого убили родственника, не принимая в расчет того, что в смерти, все-таки, виновен не беглец, а те, кто накидывали удавку на шею несчастного… Таким образом свершились несколько показательных казней. Этого хватило, чтобы сломить всех остальных и принудить их следовать указаниям Сыча, на всей территории долины. Святоша продолжал заигрывать с бандой. Его не трогали. Сыч, дальновидно рассудив, что людей надо завоевывать не только физически, но и морально, предоставлял ему полную свободу в пределах читаемых монахом, проповедей.