— Борода никогда не был в форте. Он живёт со своим семейством, как отшельник. Мы и в поселке-то его видели всего один раз.
— Тут другое, — Ната рассеянно осмотрелась по сторонам. — Дар, у тебя нет такого ощущения, что за нами постоянно кто-то наблюдает? У меня оно чуть ли не с тех пор, как мы вышли из форта.
— Нет… А что, тебе кажется, что…
— Да не знаю я… — она досадливо отмахнулась. — Просто, как-то неуютно, кошки скребут, что ли?
Я промолчал — у меня подобного чувства не возникало. Если бы поблизости появился враг, я надеялся, что мои способности, укажут на него заранее.
— Хорошо. Зайдём на пару часов, не больше. Новости узнаем.
Ната укоризненно посмотрела на меня, а я отвернул лицо в сторону. С некоторых пор я стал баловать нашу длинноволосую красавицу, позволяя ей многое из того, что не решилась бы предложить другая девушка. Та жестокая школа, какая оказалась в багаже Наты, научила ее быть намного осторожнее не только в своих поступках, но и желаниях. Прежде, чем что-либо предпринять, она старалась предусмотреть все возможные ситуации, которые могли угрожать ее, а с некоторых пор, и нашей жизни. Но и она была всего лишь девушкой, как и десятки прочих, оказавшихся в долине в это время, и ей тоже хотелось хоть на какое-то время расслабиться… Она промолчала, а я вновь кивнул Элине.
— Ура! — та повисла у меня на шее и, не удержавшись, скорчила Нате рожицу.
За что и поплатилась — Ната, не раздумывая, ухватила её за высунутый язык!
— Ааа!
— Отпусти, — я спокойно убрал её руку. — Хватит на сегодня. Пойдёмте, к
Бороде следует идти сразу, пока светло. Солнце ещё высоко, и мы успеем выйти из леса дотемна.
Мы поднялись на холмы, за ними начинались овраги и луга, среди которых пряталась хижина Бороды. Он мне рисовал план, как его отыскать, и теперь я мучительно припоминал его детали, освежая рисунок, сделанный на песке…
— Там должна быть роща, из очень высоких и крупных деревьев. Он сумел построить из них, почти настоящий дом — нашел уцелевший и укрепил его стволами, по новой. И еще, дом расположен на самом краю глубокого оврага.
У него есть огород — его дочери и сыновья говорили.
— А они молодые? — Элина с интересом ждала ответа.
— Да.
Ната не спрашивала — она была со мной, когда мы разговаривали с нелюдимым бородачом, в поселке.
Среди камней, начавших попадаться на каждом шагу, мелькнул пушистый мех…
Элина быстро сорвала со спины лук:
— Есть!
Стрела попала в цель — зверек замер, пробитый насквозь тяжелым, кованным наконечником.
Ната невозмутимо произнесла:
— Сколько раз тебя предупреждать — такую мелочь надо бить тупыми стрелами… А ты — боевой!
— Да ладно!
Элина запрыгала по камням, стремясь поднять упавшего зверька. Она сделала несколько шагов и вдруг вскрикнула.
— Ой! Мама!
— Ты что?
— Нога… Я, кажется, ногу подвернула.
— Приехали… — я с досады выругался. — И как теперь? Вот и сходили в гости…
Мы осмотрели ногу. Она распухла совсем немного, но Элина не могла даже ступить.
— Придется проситься на ночлег. Оставаться в лесу на ночь я не хотел бы!
— А он нас не прогонит? — Элина испуганно вскинула на меня глаза.
— Надеюсь, что нет. Он не приглашал, только нарисовал, где его искать, если что…
Семья у озера насчитывала восемь человек — одна из самых больших, которые были нам известны. Глава семьи — кряжистый, могучий и всегда очень спокойный мужчина, с окладистой черной бородой и крепкими, мозолистыми руками. Мы встречались с ним в посёлке, когда он приходил с двумя своими дочерьми, на день Мены. Он нёс большой куль с овощами и копчёным боком овцебыка. Взамен хотел приобрести пару топоров из настоящего железа или хотя бы материал, для плавки. В своём доме он умудрился изготовить что-то, вроде плавильной печи, и теперь рыскал по всем становищам, выменивая куски арматуры на кожу, мясо и дары своего огорода. После бегства Стопаря, он оставался в долине единственным кузнецом — я надеялся, что Сыч, испытывающий в железе не меньшую потребность, чем все остальные, не стал его слишком прижимать. Но железо становилось все дороже в цене. Случайные находки были очень редки, да и сильно уступали в качестве тем, что попали в руки людей сразу после Того Дня. Сталь, какой бы она не была, побывав под воздействием зимы и той слизи, которая сыпалась на землю почти три месяца кряду, стала очень ломкой, рассыпалась в ржавую и слоистую пыль. От одного большого куска, скажем, пятикилограммовой болванки мог остаться небольшой кусочек, пригодный разве что на один наконечник для стрелы. Но и таких кусков никто не находил. Большей частью, роясь в развалинах, мы находили исковерканные фрагменты посуды, куски арматуры и, если повезёт, более или менее пригодные, кухонные ножи. То, что имелось в нашем подвале, когда я на него набрёл, делало нас с Натой и Элиной большими богачами.