— Нет. Ты не должна попасть им в руки. Ни ты, ни Элина. Позади дома овраг.
Прыгай в него…
— Дар!
— Ната — любимая моя, уходи! Уходи!
Люди Сыча неспешно подходили всё ближе. Было видно, что они уверены в том, что нам некуда деться. Но они не учли, что маленькая легкая Ната способна по тонким стеблям вьюна спуститься на самое дно оврага и выскользнуть из их лап. Бандиты остановились. Я заметил, что они настороженно поглядывают по сторонам, видно, сами опасаясь засады. Сыч и еще человек пять встали недалеко от входа, рядом с трупом убитого ребенка. Они прикрывались, как живым щитом, человеком со связанными руками. Я узнал его, это был тот самый мужичок, которого Борода приютил у себя.
— Эй!
Сыч поставил ногу на тело мертвого подростка и махнул рукой.
— Оглох? Видишь, мы без оружия! Так что, давай, вылазь из берлоги — побеседуем!
— Что тебе надо, Сыч?
Он обошёл труп и стал приближаться, но замер, увидев, как я поднял лук и направил стрелу в его сторону.
— Опусти оружие… Мы пришли на переговоры, разве не видно?
— Вижу… Убили Бороду и его детей. Девушек, по-видимому, тоже?
— Кто тебе сказал, что они мертвы? Они у нас. Если хочешь их увидеть — положи лук и стрелы, а я тебе их предоставлю!
— Я не верю тебе, — я старался выиграть время для Наты. — Всюду, где ты появляешься, льется кровь! И я не знаю, почему я до сих пор не убил тебя, подонок…
— А я знаю! — он осклабился. — Ты думаешь, как бы после этого твой жалкий форт не разнесли в клочья, вместе с его обитателями! Так? Так. Вот и продолжай думать также, и мы договоримся… Но, если не опустишь лук — я дам знать — и девкам этого отшельника перережут глотки! Ты ведь мне веришь?
— Приходится…
Мне пришлось подчиниться — Сыч вполне мог осуществить свою угрозу. Девушек мёртвыми мы не видели, значит, они действительно были у него в руках. Я опустил лук.
— Кидай его мне!
— Нет.
— Ну, тогда… — он обернулся к лесу и поднял руку.
— Стой!
Я, скрепя сердце, снял колчан и ножны с мечом и, размахнувшись, забросил их на крышу дома. Сыч проследил за полётом моего оружия и вздохнул.
— Ну ладно, пусть так… Ша, мальчики, без шухера.
Он подошёл ко мне и уселся на пенёк, предварительно смахнув с него окровавленный лоскут.
— Намусорили, понимаешь…
— О чём ты хотел говорить?
Я ждал, скрестив руки и не упуская из виду его телохранителей.
— Да всё о том же, паря… Один раз я тебе уже предлагал — придётся напомнить. Моё предложение пока в силе… Но, кое-что, изменилось. Раньше мне было проще тебя просто задавить, и все проблемы бы на этом закончились. Теперь, игра по другим правилам. Я тебя просчитал хорошо и уверен, что не ошибся. Что толку в твоей смерти? Опять найдутся умники, готовые лезть на рожон, за идею… Зачем мне головная боль? А вот если все узнают, что самый вольнолюбивый из их своры сам станет исполнять мои приказы!.. Как считаешь — подействует? Вот и кончится на этом все ваше сопротивление. А сломать тебя — мне, как два пальца обоссать. Будешь мне в посёлок поставлять каждые две недели по три шкуры и две туши крупного скота. Или по десять — мелкого. Это — штрафная норма. За то, что так долго долину, без моего разрешения, топтал. А кузнец — прямой дорогой назад, в поселок. Там его железо дожидается — пусть за дело берется. Хватит прятаться.
— Я не слуга и не раб. Пусть твои шестёрки сами по степям бегают. Да им и полезно брюхом по траве поелозить — меньше времени на беспредел останется!
— Дерзить изволите… — он не спеша, потянулся в карман и вытащил трубку, выточенную из дерева. — Жаль. А я то думал, ты понятливый… Ты что, тля, не видишь? — он обвел лес рукой. — Порядки теперь другие! Это вы прежде так жили, без меня! А со мной — по-другому будете. Я, знаешь ли, как-то не привык за всякими животинами бегать — не по ранжиру такая честь! Хоть ты и выкобениваешься, а власть в долине — моя! И вот вы все, где находитесь! — он сжал кулак. — И ты, не исключение. Думаешь, до сих пор жил спокойно, так и дальше будет? Нет, паря… Это я присматривался, пока… Я про вас всех, всё знаю — и сколько, и где, и кто… И про дружка твоего, у которого крыша поехала, тоже. Надо же, удумал в индейцев играть, да еще всерьез? Ну да не о нём речь, хотя, и про него не забуду… Я тебе разрешил жить — козявке сраной… до поры, до времени. Это не блажь моя, а расчет. В долине ты — авторитет. Пойдешь на поводке — за тобой и другие потянутся. А ты пойдешь… И ты не думай, не сверкай зенками — скоро убедишься, что я с тобой не шучу нисколечко. Кстати, баб твоих не требую, хотя мог бы.