Ната, как самая искусная художница, из отдельной шкуры мастерила морду, наделяя ее такими безобразными чертами, что от одного ее вида становилось не по себе, а фантазия у нее была бурная! В шкуру вшили два куска кварца — вместо глаз. На солнце они так ярко сверкали неестественно белым и мертвенным цветом, что на расстоянии в пятьдесят шагов, любой, не знающий, кого он видит перед собой, впал бы в оторопь… Заранее подготовили несколько смоляных факелов, для того, чтобы имитировать дыхание зверя!
Ульдэ ушла в тот же день. Мы с Совой — на следующий. Времени у нас было мало, и я хотел успеть к тому моменту, как Сыч вынесет приговор еще одной девушке.
— Зачем им надо насиловать их, Дар? — Элина сжимала мои руки и смотрела мне в лицо, ожидая ответа.
Она говорила про бандитов… Но вместо меня ей ответила Ната:
— Они мечтали об этом годами. Они готовились к этому годами. Помнишь, я рассказывала тебе про нечеловека? Мы много думали с Даром, как он мог появиться на свет. Я не знаю точного ответа на этот вопрос. Но знаю одно: если зверь был в его душе — он завладел его телом. Этим, просто повезло, они просидели все это время в шахте и не попали под излучение. Или, что там, что превратило все в то, что мы видим. Но зверь, сидящий в каждом из них, все-таки вырвался на свободу. И теперь этот зверь требует крови и насилия. Им неинтересно просто спать с женщиной — им надо ее унизить.
Избить. Искалечить. Среди них — только синие… Блатные. Статьи у всех, поголовно, расстрельные. Там просто нет нормальных людей. Их надо уничтожать… Всех, до единого.
Дока мы выследили глубокой ночью. Сова бесшумно, змеей, вполз в его землянку, почти на виду у сидящих возле костра бандитов! Док, сгибаясь и прихрамывая, вышел наружу, словно за водой, и приблизился к пристани, где прежде все жители поселка ловили рыбу. Было очень тихо, на пристани — ни души. Времена изменились, и теперь, едва темнело, как все, быстро смотав снасти, расходились по своим норам. Шумно было только возле нескольких, свежевырытых, по приказу Сыча, землянок. В них размещались его люди, там же складировали отобранные припасы. Док подошел к воде и остановился, озираясь по сторонам. Я выжидал. Он остановился у самой воды и тихонько позвал:
— Дар…
— Подойди к кустам.
Он подчинился. Я положил ему руку на плечо.
— Не оборачивайся.
Док замер, виновато опустил голову. Я следил за землянкой — Сова, столь же незаметно, как и до этого, прополз за спинами бандитов и, вскоре, присоединился к нам.
— Ты меня убьешь…
Док произнес это глухо и уверенно, так, что его вопрос не требовал ответа…
— Сова мог сделать это внутри землянки… От семьи Бородача осталась только его дочь. Девушка должна быть в поселке. Ты знаешь где она?
— Они собирались отвести ее в клан. Потом Сыч передумал. Она у него в землянке. Сыч говорил, что завтра, если ты не появишься, устроит всему поселку…
— Не получится. Кто жертва? Дочь Бороды — Лада?
— Не знаю… Может быть — Чайка. Он точит на нее зуб за что-то.
Я слегка сжал его плечо.
— Ты понял, почему еще жив?
Он обрывисто бросил:
— Догадываюсь… Хочешь меня использовать?
— Да. Я не обвиняю тебя в предательстве… Когда приводят такие доводы, трудно устоять. Как давно ты ему служишь?
— Давно. После того случая, как они на моих глазах закопали еще живого парня в землю… Сыч подозвал меня и пригрозил, что если я не стану сотрудничать, то так будет постоянно. Как я мог сказать — нет?
— Мне не нужны твои оправдания… Ты поступишь так, как я тебе сейчас скажу. Не для того, чтобы искупить вину передо мной или другими жителями долины. Перед самим собой…
Я надеялся, что Ульдэ выполнила свою задачу, и никого, из скрытого в зарослях бандитского заслона, там уже нет. Мы притаились с Совой в кустарнике, перед самым поселком. По всем расчетам, Стопарь и все остальные, кто был задействован по плану, уже должны были подходить к нему со стороны Змейки. Сова толкнул меня в плечо, обращая внимание на одиноко стоящее дерево. Я присмотрелся. В его ветвях кто-то прятался, подавая сигналы криками птиц…
— Ульдэ?
— Да. Мой брат понимает ее? Идут люди из форта.
Чучело было поставлено на шесты. Мужчины скрылись внутри шкур, а мы продолжали лежать, ожидая начала совсем иного спектакля…
— Пора. Давай! — я приложил руки рупором ко рту.
— Уау! Ргау!
Научившись у Угара его реву и рычанию, я издал нечто похожее, а Сова тотчас меня поддержал, не менее зловещим воем.
Протрубил ответный сигнал — Стопарь взялся за свою раковину. Над травой появилось нечто жуткое… Вспыхнули зрачки — морда чудовищного монстра показалась на мгновение и вновь пропала.