— Пусть мой брат изобразит призыв волчицы…
На меня посмотрели с недоумением. Я повторил, обращаясь к Сове:
— Хоть в прерии, по-прежнему, тепло, но, по времени, уже давно осень. Не знаю, когда у хищников брачные игры, говорят, что такого, определенного времени нет вообще. Но видеть, как дерутся меж собой самцы за самку — доводилось. Это жуткое зрелище… Волки, когда бегут на зов, не видят ничего и никого вокруг.
Сова кивнул и, сложив ладони, взял в рот несколько камешков для создания вибрирующего тембра…
— Арр!.. Уау!
Череп присоединился к нему — он тоже умел подражать рычанию и крикам, множеству из новых зверей, населивших эти земли.
— Рау! Уау!
Мы вжались в землю — носильщики стали испуганно пятиться и бросать свою поклажу, несмотря на угрозы и дубинки бандитов — они прекрасно знали, что могут означать эти завывания.
— Сейчас они объяснят Греву… Так, он выставил вперед охранение — половину из своих, с самострелами. Другие охраняют людей, чтобы не разбежались.
— Многие пострадают… Волки не станут разбирать — зэк это, или житель поселка.
Я промолчал, это было более чем вероятно. Ната предложила:
— Будем отстреливать тех зверей, которые прорвутся сквозь заслон и бросятся на носильщиков. Тогда жертв будет меньше. Да и они сами, когда бандиты увязнут в драке, смогут убежать отсюда прочь!
Стая выскочила внезапно. И, хоть мы ее ждали, приготовившись к сражению, но появление множества бурых и желто-коричневых спин, своей стремительностью и натиском, едва не застало всех врасплох! Волки устремились на отряд… Свалка продолжалась немного — около нескольких секунд. Умные, хоть и ослепленные зовом плоти, хищники быстро разобрались, что к чему, и покинули место боя. Они давно уже знали, как опасны могут быть люди, вооруженные дубинами и копьями. На месте сражения осталось четыре волчих трупа и два, насмерть загрызенных человека, к нашему облегчению, из числа уголовников. Половина носильщиков, побросав мешки и связки, успела разбежаться по кустам. Во время схватки, Муха — мы даже изумились такой трусости! — присел и чуть ли не ползком скрылся в зарослях, не собираясь рисковать своей шкурой. Я сразу это заметил и указал Стопарю и Черепу:
— Этот должен быть отогнан от своих, как можно дальше!
Сам отряд и даже то, что они собрали продовольствие и вновь заставили жителей его нести, меня уже не интересовало.
— Крысы!
Ната резко вскинула руку. Около двадцати серых бестий, быстро сокращали расстояние между отрядом бандитов и зарослями. Мы спешно отступили прочь — нашу задачу выполняли сами хищники прерий… Несколько тварей метнулось вслед за убежавшим в кусты Мухой. Я бросился за ними — мне он нужен был живым!
— Зачем мой брат не доверяет эту работу пожирателям падали?
— Я собираюсь повторить… Но тебе не надо больше этого видеть. Бери всех, кроме Черепа и Стопаря, и преследуй банду до самого поселка.
Индеец кивнул и знаками показал девушкам и Бугаю следовать за ним — после нашего ухода он оставался за старшего. Кроме этого, он должен был отыскать и потерявшийся отряд добровольцев. Наши помощники несколько дней уже не давали о себе знать, и мы опасались, что кто-то, из разведчиков Сыча, настиг их, где ни будь, и перебил…
Крысы уверено шли по следу, они нюхали землю, как заправские собаки и ни разу не свернули в сторону. Того, что мы шли за ними, они не учуяли, иначе, немедленно бы бросились наутек. Эти твари никогда не нападали, не имея численного преимущества, а таковым считалось, когда их становилось не меньше четырех на одного человека. Сейчас их как раз и было — четыре.
Муха стоял в кольце злобных глаз и судорожно прицеливался из самострела то в одного, то в другого людоеда… Череп сощурил глаза и жестко произнес:
— Им наша помощь не требуется. Мы можем возвращаться, Дар.
Я секунду промедлил — то, что я собирался сделать, могло отвратить от меня моих же людей…
— Нет. Бейте крыс.
— Что?
— Бейте крыс! Муху — живым! Только живым!
Череп поднял лук, а кузнец — свое массивное и тяжелое копье. Я тоже вскинул лук, но целился уже в бандита…
Бросок копья и стрела охотника пригвоздили к земле двоих хищниц, две оставшихся немедленно бросились бежать. Я наставил лук на задрожавшего уголовника и скомандовал:
— Бросай оружие.
Он вкинул глаза на сурового Черепа и, выдергивающего из крысы копье,
Стопаря, и медленно положил самострел перед собой.
— Я сдаюсь… сдаюсь!
— Подойди!
Резкий оклик хлестанул его по нервам, как кнутом. Он словно дернулся от удара и приблизился, даже не помышляя о сопротивлении. Я брезгливо сощурился — Циклоп хоть пытался защищаться! Этот же — сдался сразу и бесповоротно!