Девушки, заметив приближающийся отряд, быстро скрылись из виду, оставив сваленные туши лежать вповалку, друг на друге.
— А девочки твои ничего! Аппетитные! Особенно вон та — золотоволосая, так глазенками и сверкает! Эх, как бы я ей вдул, если только разрешишь, дядя?
Весельчак быстро одернул кого-то из своры. Я, не оборачиваясь, бросил:
— Желающие уже были. Даже имен не осталось… В горах, полгода тому назад, если мне память не изменяет.
— Так это вы их там завалили?
Он вскинул свое копье, и Весельчак мигом сбил его с ног, придавив ногой.
— Лежать, паскуда! Всех нас хочешь под стрелы подвести? Они у него тут на каждом углу стоят!
Я холодно кивнул:
— Правильно. И промахов они не делают — мишени больно крупные.
— Ты не серчай особо, — Весельчак дал своим указание, заняться тушами. -
Не всем дано понять, что худой мир лучше доброй ссоры…
— Ты, кажется, понял? Или рука напоминает?
— Ты об этом? — он посмотрел на ладонь. Рубец уже затянулся. — Спасибо и на том, что вовсе не отхватил. Я не злопамятный.
— А вот я, к сожалению, очень даже…
— Жаль… Поговорить бы нам в другой обстановке, да не при свидетелях.
Он запнулся — к нам прислушивались.
— Прощайте.
Я не стал задерживаться. Девушки и так уже все извелись, ожидая какого ни будь подвоха со стороны бандитов.
Вскоре начались дожди и целых две недели они лили, не переставая. Нам пришлось все забросить — выйти из домов было почти невозможно. В них тоже стало не совсем уютно. Вода, подмывая дерн на крышах, просачивалась внутрь, и мы страдали от сырости.
Сова вернулся из похода. Он договорился с некоторыми охотниками, согласившимися нас поддержать, и теперь ожидал их появления в поселке. Но, пока шли дожди, люди не могли прийти. Караулить появление бандитов, тоже не имело смысла. Пустошь напиталась водой, и пески стали плывучими, вроде тех, в которых я едва не утонул, когда попал с Натой и Угаром в наводнение… Лучше всего себя чувствовали травы, им эта влага с неба была только на пользу. Мы с изумлением смотрели на места, где ещё вчера, небольшие кустики едва достигали колена, а сегодня они уже были, чуть ли не в рост человека! Стопарь хлопал себя по ногам и постоянно повторял:
— Ну, зараза! Нет, как прет, а? Распашу поле — хлеб сам вырастет!
У деятельного кузнеца наступил период безделья, и он с тоской и удивлением наблюдал, как неудержимо и буйно расцветает все вокруг.
Вода выгнала из своей норы свинорыла. Он выполз, щуря свои подслеповатые глаза на мокрую пелену. Элина, в которой уже проснулся охотничий инстинкт, подхватила лук и стала преследовать зверя. Свинорыл заметил девушку и мигом нырнул в ближайшую яму. Я усмехнулся, охота на него требовала терпения, которого часто не хватало импульсивной и порывистой красавице… Она изменила тактику: оставила лук и взяла в руки пращу. Мы подтянулись поближе: ее искусство владения этим непривычным оружием никого не оставляло равнодушным. Вложив крупный голыш в ремень, она быстро завертела его над головой. Едва зверь высунул свою голову из норы, рука
Элины изменила движение, и свинорыл замертво упал на размокшую землю…
— Есть! Я попала! Я его убила! — она обернулась ко мне и, в порыве чувств, бросилась мне и Нате на шею.
— Я попала!
Ната пошла к туше, неподвижно лежавшей на разрытой земле. Индеец и Ульдэ тоже встали возле зверя.
— Я и не думала, что они здесь водятся. — сказала улыбаясь Ната, порадовавшись меткости подруги.
— У меня скоро все кости покроются плесенью, мой брат!
Сова явно завидовал успеху девушки, и не хотел терпеть вынужденное заточения в землянке. Ульдэ тоже вздохнула: она не любила подолгу находиться в форте. Но дождь не давал им возможности уйти, а я не давал разрешения.
Бугай — сегодня было его дежурство на скале — прокричал сверху:
— Вижу стадо! Голов пятнадцать! На северо-востоке!
Сова ругнулся про себя и ушёл в землянку: нечего было и думать о том, чтобы в такую погоду выходить на преследование животных… После того, как
Ясная Зорька и индеец пришли в форт, он стал полностью выполнять мои приказания. Его вторая жена, более молодая и энергичная, чем Дина, не могла развлечь своего мужа, привыкшего находиться вдалеке от людей, и теперь Сова маялся, не зная, чем себя занять. Глядя на него, я вспомнил, как сверкнули глаза предводителя бандитов при упоминании об индейце. Сыч хорошо запомнил лезвие томагавка, снесшего череп своему ближайшему помощнику. Попадись он им в руки, участь Совы была бы не менее жуткой, чем та, которую Сыч уготавливал непокорным, в период своего кратковременного господства над долиной. Я опасался, что слишком увлекающийся индеец может попасть в засаду, и всячески ограничивал его свободу. Сова хмурился, но терпел… Тем временем, ливни потихоньку прекратились. И, хоть всё вокруг было покрыто большим количеством луж, мы высыпали на улицу греться под вновь появившимися лучами солнца. Наружу, для просушки, тотчас же было вынесено всё имущество. Стопарь, в который раз, напомнил мне, что пора бы строить настоящие дома, такие, в которых бы никакой дождь не смог промочить нас. Я снова отказал ему — нам приходилось постоянно помнить о том, что в долине могли появиться силы, способные помешать нам и в строительстве жилья, и, просто, нормальной жизни.