— Большего и не надо, — пробурчал Леший. — Сова говорил — ты не из тех, кто может обмануть. Мы тут кое-чем вооружились — это годилось для охоты на зверя, может быть, пригодиться и для бандитов…
Леший на ходу рассказывал — мы вновь устремились вперед — про свой, скрытый от всех посёлок. Они жили на границе обитаемых мест — на Дикой земле. Это было последнее из известных и обитаемых мест долины. Она находилась несколько севернее восточного края болот, примыкая вплотную к границам желтых песков. Далее была только выжженная пустыня… Дикая земля жила по своим собственным страшным законам. Неподготовленному человеку там было лучше не появляться — жуткие сюрпризы не оставляли последнему никаких шансов выжить. Сыч не рискнул послать туда своих эмиссаров — слухи о монстрах пограничья, были у всех на устах. Перерожденным не нашлось иного места, а смерть в том краю каждый месяц уносила, кого ни будь из них, в жадные пасти чудовищ и болотных гадов. Больше терпеть это было нельзя, и они, вынужденные с одной стороны, суровыми условиями, а с другой — поддавшись обещаниям Совы получить поддержку в стремлении переселиться в благодатные края прерий, решили присоединиться к нам и помочь всеми своими силами в борьбе — или войне — с пришельцами.
Соотношение людей Лешего было несколько иным, чем во всей долине. В самом начале, перерожденных насчитывалось около сорока человек, а сейчас их оставалось пятнадцать. Десять из них — вместе с самим Лешим — были мужчины. Пять оставшихся на краю пограничья — женщины. Те переносили свое изменение внешнего вида более болезненно, чем первые, и мы до сих пор не видели ни одной, решившейся показаться нам на глаза. Последней каплей, переполнившей чашу терпения этих несчастных, была стрела, выпушенная из арбалета одним из уголовников. Тогда была убита подруга самого Лешего.
Сильно напоминавший своим внешним обликом, того нелюдя, из провала, он, тем не менее, оставался человеком, и едва не покончил с собой, упав на колени возле ее трупа. Все произошло случайно — перерожденные редко покидали свою территорию, и этой встречи в травах могло просто не быть. Но она произошла… Охотившиеся на животных, бандиты, решили, что убили обезьяну — женщина была такой же, как и Леший, что их и сблизило… Ошибка дорого стоила зэкам — двое из их отряда оказались съеденными трупоедами, после того как Леший задушил их голыми руками.
Вместе с людьми Лешего нас стало тридцать восемь — почти равное соотношение. Сыч поторопил события, похитив Ясную Зорьку и Нату. Возможно, просиди он еще месяц в своих скалах, и Сова нашел бы гораздо больше наших сторонников. Но я бы предпочел принять помощь одного Лешего, чем надеяться на таких, как тот же Кабан… Половина его отряда была здесь с нами, только сам вожак остался в поселке, так и не решившись пойти вместе с теми, кого привел. И это уже были другие люди. Видевшие ужасную гибель близких в первые дни, пережившие страшные месяцы без солнца и терзаемые муками голода — они больше не боялись никого и ничего. Те, кто оставался после землетрясения в шахтах, не могли многого понять в нашем изменившемся мире
— и они не смогли так же понять и того, что им будут противостоять те самые «серые», кого они всю свою прошлую жизнь унижали и грабили, насиловали и убивали. Из бессловесных овец они превратились в воинов, способных в одиночку выходить на новых — и зачастую, куда более опасных хищников, чем те, которые скрывались в ущелье клана.
… Сова встретил нас там, где обещал, с ним была и Ульдэ. Он вышел нам навстречу из-за кустов мрачный, суровый и совершенно неузнаваемый. Из верхней одежды на индейце были только штаны. Все тело его было расписано черными линиями, а на лице — маска смерти. Шедшие вслед за мной, Стопарь и
Леший даже отшатнулись, настолько пугающе выглядела раскраска индейца.
Он держал в руках оружие, которого я раньше никогда не видел. Это была палица с узкой и крепкой рукоятью, у начала, и расширявшаяся от середины.
Она имела плоскую грань, обожжённую на огне — ею вполне можно было снести голову, как топором. На ее изгибе находился искусно вставленный клинок, из кости, очень широкий у основания и резко суживающийся к концу, достигавший примерно пятнадцати сантиметров в длину.
Сова заметил мой взгляд.