Сара, нахмурясь, налила чаю.
— Ты же сказала, что вы не ссорились. Так значит, все-таки дома не все гладко?
— Только для меня. Папа на седьмом небе, — сказала Лоури с виноватым вздохом. — Я все время повторяю себе, что папе только сорок семь лет, он очень привлекательный мужчина и имеет полное право жениться во второй раз на девушке, которая всего на несколько лет старше меня. И я обожаю Холли. Правда-правда. Но жить в одном доме с новобрачными, которые не могут оторваться друг от друга, невыносимо, особенно если один из них — твой отец, Сара! Я получила хорошее выходное пособие от своей старой фирмы в Ньюпорте, и папа мне кое-что дал. Одна из девушек, с которыми я тут работаю, знала еще кого-то, кому нужна была соседка, чтобы делить плату за квартиру, так что я оставила землю своих предков и, слава Богу, быстренько нашла место в этом магазине. Я здесь работаю неполный день, и у меня остается время, чтобы искать хорошую работу.
Сара прищурила глаза.
— Ну и что, теперь тебе жизнь стала больше нравиться?
Лоури состроила гримасу.
— Сначала нет. Я некоторое время очень тосковала по дому. Но теперь я уже почти в норме.
— А как воспринял это мой любимый дядя?
— Разрывается между тем, чтобы отговорить меня от этого шага, и эйфорией от перспективы остаться только вдвоем с Холли.
— Ты что, ревнуешь?
Лоури немного подумала.
— Может быть, это можно и так назвать, — медленно произнесла она наконец. — Но скорее не за себя, а за маму. Ведь она уже не может себя защитить. Глупо, да? Ведь мама умерла давно. Папа заслуживает счастья. Но только я-то оказалась третьим лишним. — И она немного виновато улыбнулась. — Ну все, хватит обо мне. Расскажи мне о Доминике и Эмили и твоем замечательном муже.
— Руперт такой же, как всегда, только еще больше. По уши завяз в своей последней книге и впадает в мрачное настроение, когда у него идет не так гладко, как обычно. Мой сын, кажется, унаследовал мозги своего отца, но при этом, слава Богу, у него гораздо более легкий характер, ну а Эмили счастливо плывет по жизни в полной уверенности, что ее все любят.
— Так оно и есть!
— Да, до сих пор, — согласилась Сара, — но осенью она пойдет в школу, и все может измениться, — и воинственным тоном прибавила — Воскресенье проведешь с нами, и никаких возражений.
Со счастливой улыбкой Лоури встала из-за стола:
— Попробуй только меня не пустить! Воскресенья в Лондоне — это такая тоска.
— Тогда какого черта ты не позвонила раньше?
— Я не хотела навязываться, Сара.
— Лоури Морган, ты идиотка. Но я тебя, вообще-то, понимаю, — прибавила Сара и поцеловала ее. — Со мной было то же самое, когда я впервые приехала в большой город. Ну все, я пошла. Приезжай в воскресенье в любое время после завтрака — а хочешь, и до завтрака.
Смеясь, Лоури покачала головой.
— Я приеду к обеду, и большое спасибо за приглашение. Я тебе очень благодарна.
Борясь с клаустрофобией в лондонской подземке по дороге домой, потом сражаясь за свою очередь сходить в ванную у себя дома, Лоури сохраняла приподнятое настроение и радовалась при мысли о том, как она проведет воскресенье с семейством Клеров в Сент-Джон Вуде. Ее кузина Сара, одна из трех дочерей преподобного Глина Моргана из Квамдервена, что около Монмаута, — родной деревни Лоури, была замужем за Рупертом Клером, писателем настолько преуспевающим, что он продавал права на экранизацию своих книг. И она получит тем большее удовольствие, так как не поддалась слабости и не навязалась им, что ей на самом деле ужасно хотелось сделать с тех самых пор, как она переехала в Лондон.
В Сент-Джон Вуде у Клеров был просторный и светлый дом, позади него довольно большой сад, окруженный высокой стеной. В саду был гараж, перестроенный из каретного сарая. Над гаражом располагалась квартира, в которой жили секретарши Руперта, но обычно они долго там не задерживались.
Доминик и Эмили с радостными воплями бросились ей на шею, а потом Лоури увидела Руперта, сходившего вниз по лестнице с распростертыми объятиями.
— Ну и хитрюга ты, маленькая кузиночка! — сказал он, покачав головой, а потом обнял ее и поцеловал. — Ускользнула из лап дракона, как я слышал.
— Если ты имеешь в виду, что я ушла из дома, то — да, — ответила она, улыбаясь обаятельному мужу своей двоюродной сестры. — Привет, Руперт, рада тебя видеть.
— Ты бы так не говорила, если бы тебе пришлось эту неделю промучиться с ним в одном доме, — с чувством возразила Сара. — Миссис Паркс не только самая плохая секретарша, которая у него когда-либо работала, но еще и самая робкая. Поэтому в нем проснулся настоящий садист. Она доводит великого писателя до сумасшествия. А я категорически отказываюсь взять на себя ее обязанности. Но я не буду забивать тебе голову нашими проблемами. Пойдем в теплицу. Мы там устроим пикник и будем наслаждаться апрельским солнышком.